Анализ оды фелица по плану. "Фелица" (Державин): анализ оды

История создания. Ода «Фелица» (1782), первое стихотворение, сделавшее имя Гавриила Романовича Державина знаменитым. Оно стало ярким образцом нового стиля в русской поэзии. В подзаголовке стихотворения уточняется: «Ода к премудрой Киргиз-кайсацкой царевне Фелице, писанная Татарским Мурзою, издавна поселившимся в Москве, а живущим по делам своим в Санкт-Петербурге. Переведена с арабского языка». Свое необычное название это произведение получило от имени героини «Сказки о царевиче Хлоре», автором которой была сама Екатерина II. Этим именем, которое в переводе с латинского значит счастье, она названа и в оде Державина, прославляющей императрицу и сатирически ха-рактеризующей ее окружение.

Известно, что сначала Державин не хотел печатать это стихотворение и даже скрывал авторство, опасаясь мести влиятельных вельмож, сатирически изображенных в нем. Но в 1783 году оно получило широкое распространение и при содействии княгини Дашковой, приближенной императрицы, было напечатано в журнале «Собеседник любителей русского слова», в котором сотрудничала сама Екатерина II. Впоследствии Державин вспоминал, что это стихотворение так растрогало императрицу, что Дашкова застала ее в слезах. Екатерина II пожелала узнать, кто написал стихотворение, в котором так точно ее изобразил. В благодарность автору она послала ему золотую табакерку с пятьюстами червонцами и выразительной надписью на пакете: «Из Оренбурга от Киргизской Царевны мурзе Державину». С того дня к Державину пришла литературная слава, которой до того не знал ни один русский поэт.

Основные темы и идеи. Стихотворение «Фелица», написанное как шутливая зарисовка из жизни императрицы и ее окружения, вместе с тем поднимает очень важные проблемы. С одной стороны, в оде «Фелица» создается вполне традиционный образ «богоподобной царевны», в котором воплощено представление поэта об идеале просвещенного монарха. Явно идеализируя реальную Екатерину II, Державин в то же время верит в нарисованный им образ:

Подай, Фелица, наставленье:
Как пышно и правдиво жить,
Как укрощать страстей волненье
И счастливым на свете быть?

С другой стороны, в стихах поэта звучит мысль не только о мудрости власти, но и о нерадивости исполнителей, озабоченных своей выгодой:

Везде соблазн и лесть живет,
Пашей всех роскошь угнетает.
Где ж добродетель обитает?
Где роза без шипов растет?

Сама по себе эта мысль не была новой, но за образами вельмож, нарисованных в оде, явно проступали черты реальных людей:

Кружу в химерах мысль мою:
То плен от персов похищаю,
То стрелы к туркам обращаю;
То, возмечтав, что я султан,
Вселенну устрашаю взглядом;
То вдруг, прельщался нарядом.
Скачу к портному по кафтан.

В этих образах современники поэта без труда узнавали фаворита императрицы Потемкина, ее приближенных Алексея Орлова, Панина, Нарышкина. Рисуя их ярко сатирические портреты, Державин проявил большую смелость - ведь любой из задетых им вельмож мог разделаться за это с автором. Только благосклонное отношение Екатерины спасло Державина.

Но даже императрице он осмеливается дать совет: следовать закону, которому подвластны как цари, так и их подданные:

Тебе единой лишь пристойно,
Царевна, свет из тьмы творить;
Деля Хаос на сферы стройно,
Союзом целость их крепить;
Из разногласия - согласье
И из страстей свирепых счастье
Ты можешь только созидать.

Эта любимая мысль Державина звучала смело, и высказана она была простым и понятным языком.

Заканчивается стихотворение традиционной хвалой императрице и пожеланием ей всех благ:

Небесные прошу я силы,
Да, их простря сапфирны крылы,
Невидимо тебя хранят
От всех болезней, зол и скуки;
Да дел твоих в потомстве звуки,
Как в небе звезды, возблестят.

Художественное своеобразие. Классицизм запрещал соединять в одном произведении высокую оду и сатиру, относящуюся к низким жанрам, Но Державин даже не просто их сочетает в характеристике разных лиц, выведенных в оде, он делает нечто совсем небывалое для того времени. Нарушая традиции жанра хвалебной оды, Державин широко вводит в нее разговорную лексику и даже просторечия, но самое главное - рисует не парадный портрет императрицы, а изображает ее человеческий облик. Вот почему в оде оказываются бытовые сцены, натюрморт;

Мурзам твоим не подражая,
Почасту ходишь ты пешком,
И пища самая простая
Бывает за твоим столом.

«Богоподобная» Фелица, как и другие персонажи в его оде, тоже показана обытовленио («Не дорожа свои покоем, / Читаешь, пишешь под налоем...»). Вместе с тем такие подробности не снижают ее образ, а делают более реальным, человечным, как будто точно списанным с натуры. Читая стихотворение «Фелица», убеждаешься, что Державину действительно удалось внести в поэзию смело взятые из жизни или созданные воображением индивидуальные характеры реальных людей, показанных на фоне колоритно изображенной бытовой обстановки. Это делает его стихи яркими, запоминающимися и понятными.

Таким образом, в «Фелице» Державин выступил как смелый новатор, сочетающий стиль хвалебной оды с индивидуализацией персонажей и сатирой, внося в высокий жанр оды элементы низких стилей. Впоследствии сам поэт определил жанр «Фелицы» как смешанную оду. Державин утверждал, что, в отличие от традиционной для классицизма оды, где восхвалялись государственные лица, военачальники, воспевались торжественные србытия, в «смешанной оде» «стихотворец может говорить обо всем». Разрушая жанровые каноны классицизма, он открывает этим стихотворением путь для новой поэзии - «поэзии действительное™», которая получила блестящее развитие в творчестве Пушкина.

Значение произведения. Сам Державин впоследствии отмечал, что одна из основных его заслуг в том, что он «дерзнул в забавном русском слоге о добродетелях Фелицы возгласить». Как справедливо указывает исследователь творчества поэта В.Ф. Ходасевич, Державин гордился «не тем, что открыл добродетели Екатерины, а тем, что первый заговорил «забавным русским слогом». Он понимал, что его ода - первое художественное воплощение русского быта, что она - зародыш нашего романа. И, быть может, - развивает свою мысль Ходасевич, - доживи «старик Державин» хотя бы до первой главы «Онегина», - он услыхал бы в ней отзвуки своей оды».

1. В 1781 г. была напечатана, в небольшом числе экземпляров, написанная Екатериною для пятилетнего внука ея, великого князя Александра Павловича, Сказка о царевиче Хлоре . Хлор был сын князя, или царя киевского, во время отсутствия отца похищенный ханом киргизским. Желая поверить молву о способностях мальчика, хан ему приказал отыскать розу без шипов. Царевич отправился с этим поручением. Дорогой попалась ему на встречу дочь хана, веселая и любезная Фелица . Она хотела идти провожать царевича, но ей помешал в том суровый муж ея, султан Брюзга, и тогда она выслала к ребенку своего сына, Рассудок. Продолжая путь, Хлор подвергся разным искушениям, и между прочим его зазвал в избу свою мурза Лентяг, который соблазнами роскоши старался отклонить царевича от предприятия слишком трудного. Но Рассудок насильно увлек его далее. Наконец они увидели перед собой крутую каменистую гору, на которой растет роза без шипов, или, как один юноша объяснил Хлору, добродетель. С трудом взобравшись на гору, царевич сорвал этот цветок и поспешил к хану. Хан отослал его вместе с розой к киевскому князю. «Сей обрадовался столько приезду царевича и его успехам, что забыл всю тоску и печаль.... Здесь сказка кончится, а кто больше знает, тот другую скажет».

Эта сказка подала Державину мысль написать оду к Фелице (богине блаженства, по его объяснению этого имени): так как императрица любила забавные шутки, говорит он, то ода эта и была написана во вкусе ея, на счет ея приближенных.

вернуться)

18. Деля Хаос на сферы стройно и т. д. – намек на учреждение губерний. В 1775 г. Екатерина издала «Учреждение о губерниях», – согласно которому вся Россия была разделена на губернии. ()

19. Что отреклась и мудрой слыть. – Екатерина II с наигранной скромностью отклонила от себя титулы «Великой», «Премудрой», «Матери отечества», которые были поднесены ей в 1767 г. Сенатом и Комиссией по выработке проекта нового уложения; так же она поступила и в 1779 г., когда петербургское дворянство предложило принять ей титул «Великой». (

Одним из основных стихотворений Г. Р. Державина является его ода «Фелица». Она написана в виде обращения «некоторого мурзы» к киргиз-кайсацкой царевне Фелице. Ода впервые заставила современников заговорить о Державине как о значительном поэте. Впервые произведение увидело свет в 1789 году. В этом стихотворении читатель имеет возможность наблюдать и восхваление, и порицание одновременно.

Главная героиня

В анализе оды «Фелица» непременно нужно указать, что посвящена она была императрице Екатерине II. Произведение написано четырехстопным ямбом. Образ правительницы в произведении достаточно условен и традиционен, по своему духу напоминает портрет в стиле классицизма. Но примечательным является то, что Державин хочет видеть в императрице не просто правительницу, но и живого человека:

«…И пища самая простая

Бывает за твоим столом…».

Новизна произведения

В своем произведении Державин изображает добродетельную Фелицу в противопоставлении ленивым и изнеженным вельможам. Также в анализе оды «Фелица» стоит отметить, что само стихотворение пропитано новизной. Ведь образ главного действующего лица является несколько иным по сравнению, к примеру, с произведениями Ломоносова. У Михаила Васильевича образ Елизаветы является несколько обобщенным. Державин же указывает в своей оде на конкретные дела правительницы. Он также говорит и о ее покровительстве торговле, промышленности: «Велит любить торги, науки».

До того, как была написана ода Державина, обычно образ императрицы выстраивался в поэзии по своим строгим законам. Например, Ломоносов изображал правительницу как земное божество, которое ступило с далеких небес на землю, кладезь бесконечной мудрости и безграничной милости. Но Державин осмеливается отойти от данной традиции. Он показывает многогранный и полнокровный образ правительницы - государственного деятеля и выдающуюся личность.

Развлечения вельмож, порицаемые Державиным

Проводя анализ оды «Фелица» стоит отметить, что Державин осуждает леность и другие пороки придворных вельмож в сатирическом стиле. Он говорит и об охоте, и о картежной игре, и о поездках за новомодными одеждами к портным. Гаврила Романович позволяет себе в своем произведении нарушить чистоту жанра. Ведь в оде не только восхваляется императрица, но и порицаются пороки ее беспечных подчиненных.

Личностное начало в оде

А также в анализе оды «Фелица» учащийся может отметить и тот факт, что Державин внес в произведение и личностное начало. Ведь в оде присутствует и образ мурзы, который то откровенен, то лукав. В образе вельмож современники могли без труда отыскать тех приближенных Екатерины, о которых шла речь. Также Державин многозначительно подчеркивает: «Таков я, Фелица, развратен! Но на меня весь свет похож». Автоирония достаточно редко встречается в одах. И описание художественного «Я» Державина является очень показательным.

Кому противопоставляется Фелица?

Немало новых фактов учащийся может открыть для себя в процессе анализа оды «Фелица». Стихотворение во многом опередило свое время. Также описание ленивого вельможи предвосхитило и изображение одного из главных персонажей в творчестве Пушкина - Евгения Онегина. Например, читатель может видеть, что после позднего пробуждения придворный лениво предается курению трубки и мечтам о славе. День его состоит только лишь из пиров и любовных утех, охоты и скачек. Вельможа проводит вечер, гуляя на лодках по Неве, а в теплом доме его, как всегда, ожидают семейные радости и мирное чтение.

Помимо ленивого мурзы, Екатерина также противопоставляется и своему покойному супругу - Петру III, что также можно указать в анализе оды «Фелица». Кратко данный момент можно осветить так: в отличие от мужа, она в первую очередь думала о благе страны. Несмотря на то что императрица была немкой, она пишет все свои указы и произведения на русском языке. Также Екатерина демонстративно ходила в русском сарафане. Своим отношением она разительно отличалась от супруга, который испытывал ко всему отечественному лишь презрение.

Характер императрицы

В своем произведении Державин не дает портретных описаний императрицы. Однако данный недостаток компенсируется тем впечатлением, которое правительница производит на свое окружение. Поэт стремится подчеркнуть ее самые важные качества. Если необходимо сделать анализ оды «Фелица» кратко, то можно эти черты описать так: она неприхотлива, проста, демократична, а также приветлива.

Образы в оде

Нужно отметить, что через все стихотворение также проходит образ царевича Хлора. Этот персонаж взят из «Сказки о царевиче Хлоре», которая была написана самой императрицей. Ода начинается с пересказа этой сказки, присутствуют такие образы, как Фелица, Лентяй, Мурза, Хлор, Роза без шипов. А завершается произведение, как и положено, хвалой благородной и милостивой правительнице. Подобно тому, как это бывает в мифических произведениях, образы в оде являются условными, аллегорическим. Но у Гаврилы Романовича они даны в совершенно новой манере. Поэт рисует императрицу не просто богиней, но и той, кому не чужды людские жизни.

Анализ оды «Фелица» по плану

План учащийся может использовать приблизительно такой:

• Автор и название оды.
• История создания, кому посвящено произведение.
• Композиция оды.
• Лексика.
• Особенности главной героини.
• Мое отношение к оде.

Кого высмеивал автор оды?

Те, кому нужно сделать подробный анализ оды «Фелица», могут описать тех вельмож, которых высмеивал в своем произведении Державин. Например, это Григорий Потемкин, который несмотря на свое великодушие отличался капризностью, прихотливостью. Также в оде высмеиваются и фавориты правительницы Алексей и Григорий Орловы, гуляки и любители конных скачек.

Граф Орлов был победителем кулачных боев, дамским угодником, азартным охотником, а также убийцей Петра III и фаворитом его жены. Таким он остался в памяти современников, и так был описан в произведении Державина:

«…Или, о всех делах заботу

Оставя, езжу на охоту

И забавляюсь лаем псов…».

Можно упомянуть и про Семена Нарышкина, который был егермейстером при дворе Екатерины и отличался своей непомерной любовью к музыке. А также Гаврила Романович ставит в этот ряд и себя самого. Он не отрицал своей причастности к этому кругу, наоборот, подчеркивал, что также принадлежит к кругу избранных.

Образ природы

Также Державин воспевает и прекрасные природные пейзажи, с которыми гармонирует образ просвещенной монархини. Описываемые им ландшафты во многом похожи на сцены с гобеленов, украшающих гостиные петербургской знати. Державин, который также увлекался рисованием, неспроста называл поэзию «говорящей живописью». В своей оде Державин говорит о «высокой горе» и о «розе без шипов». Эти образы помогают сделать образ Фелицы еще более величественным.

Дата создания: 1782. Источник: Г.Р. Державин. Стихотворения. Петрозаводск, «Карелия», 1984. Впервые - «Собеседник», 1783, ч. 1, стр. 5, без подписи, под заглавием: «Ода к премудрой киргизкайсацкой царевне Фелице, писанная татарским мурзою, издавна поселившимся в Москве, а живущим по делам своим в Санктпетербурге. Переведена с арабского языка 1782».

ФЕЛИЦА

‎ Богоподобная царевна
Киргиз-Кайсацкия орды!
Которой мудрость несравненна
Открыла верные следы
5 Царевичу младому Хлору
Взойти на ту высоку гору,
Где роза без шипов растет,
Где добродетель обитает,-
Она мой дух и ум пленяет,
10 Подай найти ее совет.

‎ Подай, Фелица! наставленье:
Как пышно и правдиво жить,
Как укрощать страстей волненье
И счастливым на свете быть?
15 Меня твой голос возбуждает,
Меня твой сын препровождает;
Но им последовать я слаб.
Мятясь житейской суетою,
Сегодня властвую собою,
20 А завтра прихотям я раб.

‎ Мурзам твоим не подражая,
Почасту ходишь ты пешком,
И пища самая простая
Бывает за твоим столом;
25 Не дорожа твоим покоем,
Читаешь, пишешь пред налоем
И всем из твоего пера
Блаженство смертным проливаешь;
Подобно в карты не играешь,
30 Как я, от утра до утра.

‎ Не слишком любишь маскарады,
А в клоб не ступишь и ногой;
Храня обычаи, обряды,
Не донкишотствуешь собой;
35 Коня парнасска не седлаешь,
К духам в собранье не въезжаешь,
Не ходишь с трона на Восток;
Но кротости ходя стезею,
Благотворящею душою,
40 Полезных дней проводишь ток.

‎ А я, проспавши до полудни,
Курю табак и кофе пью;
Преобращая в праздник будни,
Кружу в химерах мысль мою:
45 То плен от персов похищаю,
То стрелы к туркам обращаю;
То, возмечтав, что я султан,
Вселенну устрашаю взглядом;
То вдруг, прельщаяся нарядом,
50 Скачу к портному по кафтан.

‎ Или в пиру я пребогатом,
Где праздник для меня дают,
Где блещет стол сребром и златом,
Где тысячи различных блюд:
55 Там славный окорок вестфальской,
Там звенья рыбы астраханской,
Там плов и пироги стоят,
Шампанским вафли запиваю;
И все на свете забываю
60 Средь вин, сластей и аромат.

‎ Или средь рощицы прекрасной
В беседке, где фонтан шумит,
При звоне арфы сладкогласной,
Где ветерок едва дышит,
65 Где все мне роскошь представляет,
К утехам мысли уловляет,
Томит и оживляет кровь;
На бархатном диване лежа,
Младой девицы чувства нежа,
70 Вливаю в сердце ей любовь.

‎ Или великолепным цугом
В карете англинской, златой,
С собакой, шутом или другом,
Или с красавицей какой
75 Я под качелями гуляю;
В шинки пить меду заезжаю;
Или, как то наскучит мне,
По склонности моей к премене,
Имея шапку набекрене,
80 Лечу на резвом бегуне.

‎ Или музыкой и певцами,
Органом и волынкой вдруг,
Или кулачными бойцами
И пляской веселю мой дух;
85 Или, о всех делах заботу
Оставя, езжу на охоту
И забавляюсь лаем псов;
Или над невскими брегами
Я тешусь по ночам рогами
90 И греблей удалых гребцов.

‎ Иль, сидя дома, я прокажу,
Играя в дураки с женой;
То с ней на голубятню лажу,
То в жмурки резвимся порой;
95 То в свайку с нею веселюся,
То ею в голове ищуся;
То в книгах рыться я люблю,
Мой ум и сердце просвещаю,
Полкана и Бову читаю;
100 За библией, зевая, сплю.

‎ Таков, Фелица, я развратен!
Но на меня весь свет похож.
Кто сколько мудростью ни знатен,
Но всякий человек есть ложь.
105 Не ходим света мы путями,
Бежим разврата за мечтами.
Между лентяем и брюзгой,
Между тщеславья и пороком
Нашел кто разве ненароком
110 Путь добродетели прямой.

‎ Нашел,- но льзя ль не заблуждаться
Нам, слабым смертным, в сем пути,
Где сам рассудок спотыкаться
И должен вслед страстям идти;
115 Где нам ученые невежды,
Как мгла у путников, тмят вежды?
Везде соблазн и лесть живет,
Пашей всех роскошь угнетает.-
Где ж добродетель обитает?
120 Где роза без шипов растет?

‎ Тебе единой лишь пристойно,
Царевна! свет из тьмы творить;
Деля Хаос на сферы стройно,
Союзом целость их крепить;
125 Из разногласия согласье
И из страстей свирепых счастье
Ты можешь только созидать.
Так кормщик, через понт плывущий,
Ловя под парус ветр ревущий,
130 Умеет судном управлять.

‎ Едина ты лишь не обидишь,
Не оскорбляешь никого,
Дурачествы сквозь пальцы видишь,
Лишь зла не терпишь одного;
135 Проступки снисхожденьем правишь,
Как волк овец, людей не давишь,
Ты знаешь прямо цену их.
Царей они подвластны воле,-
Но богу правосудну боле,
140 Живущему в законах их.

‎ Ты здраво о заслугах мыслишь,
Достойным воздаешь ты честь,
Пророком ты того не числишь,
Кто только рифмы может плесть,
145 А что сия ума забава
Калифов добрых честь и слава.
Снисходишь ты на лирный лад:
Поэзия тебе любезна,
Приятна, сладостна, полезна,
150 Как летом вкусный лимонад.

‎ Слух идет о твоих поступках,
Что ты нимало не горда;
Любезна и в делах и в шутках,
Приятна в дружбе и тверда;
155 Что ты в напастях равнодушна,
А в славе так великодушна,
Что отреклась и мудрой слыть.
Еще же говорят неложно,
Что будто завсегда возможно
160 Тебе и правду говорить.

‎ Неслыханное также дело,
Достойное тебя одной,
Что будто ты народу смело
О всем, и въявь и под рукой,
165 И знать и мыслить позволяешь,
И о себе не запрещаешь
И быль и небыль говорить;
Что будто самым крокодилам,
Твоих всех милостей зоилам,
170 Всегда склоняешься простить.

‎ Стремятся слез приятных реки
Из глубины души моей.
О! коль счастливы человеки
Там должны быть судьбой своей,
175 Где ангел кроткий, ангел мирной,
Сокрытый в светлости порфирной,
С небес ниспослан скиптр носить!
Там можно пошептать в беседах
И, казни не боясь, в обедах
180 За здравие царей не пить.

‎ Там с именем Фелицы можно
В строке описку поскоблить,
Или портрет неосторожно
Ее на землю уронить.
185 Там свадеб шутовских не парят,
В ледовых банях их не жарят,
Не щелкают в усы вельмож;
Князья наседками не клохчут,
Любимцы въявь им не хохочут
190 И сажей не марают рож.

‎ Ты ведаешь, Фелица! правы
И человеков и царей;
Когда ты просвещаешь нравы,
Ты не дурачишь так людей;
195 В твои от дел отдохновеньи
Ты пишешь в сказках поученьи
И Хлору в азбуке твердишь:
«Не делай ничего худого,
И самого сатира злого
200 Лжецом презренным сотворишь».

‎ Стыдишься слыть ты тем великой,
Чтоб страшной, нелюбимой быть;
Медведице прилично дикой
Животных рвать и кровь их лить.
205 Без крайнего в горячке бедства
Тому ланцетов нужны ль средства,
Без них кто обойтися мог?
И славно ль быть тому тираном,
Великим в зверстве Тамерланом,
210 Кто благостью велик, как бог?

‎ Фелицы слава, слава бога,
Который брани усмирил;
Который сира и убога
Покрыл, одел и накормил;
215 Который оком лучезарным
Шутам, трусам, неблагодарным
И праведным свой свет дарит;
Равно всех смертных просвещает,
Больных покоит, исцеляет,
220 Добро лишь для добра творит.

‎ Который даровал свободу
В чужие области скакать,
Позволил своему народу
Сребра и золота искать;
225 Который воду разрешает
И лес рубить не запрещает;
Велит и ткать, и прясть, и шить;
Развязывая ум и руки,
Велит любить торги, науки
230 И счастье дома находить;

‎ Которого закон, десница
Дают и милости и суд.-
Вещай, премудрая Фелица!
Где отличен от честных плут?
235 Где старость по миру не бродит?
Заслуга хлеб себе находит?
Где месть не гонит никого?
Где совесть с правдой обитают?
Где добродетели сияют?-
240 У трона разве твоего!

‎ Но где твой трон сияет в мире?
Где, ветвь небесная, цветешь?
В Багдаде? Смирне? Кашемире? -
Послушай, где ты ни живешь,-
245 Хвалы мои тебе приметя,
Не мни, чтоб шапки иль бешметя
За них я от тебя желал.
Почувствовать добра приятство
Такое есть души богатство,
250 Какого Крез не собирал.

‎ Прошу великого пророка,
Да праха ног твоих коснусь,
Да слов твоих сладчайша тока
И лицезренья наслаждусь!
255 Небесные прошу я силы,
Да, их простря сафирны крылы,
Невидимо тебя хранят
От всех болезней, зол и скуки;
Да дел твоих в потомстве звуки,
260 Как в небе звезды, возблестят.

Приложение к оде: «Фелица».

ЭСКИЗ ПЕРВОНАЧАЛЬНО ЗАДУМАННОЙ ОДЫ К ЕКАТЕРИНЕ .

Ты, которая одна, без помощи министра, по примеру богов, держишь все своею рукою и видишь все своими глазами!

Великая государыня, если я до сих пор из благоразумия пребывал в почтительном молчании и тебя не хвалил, так это не от того, чтоб мое сердце колебалось вскурить тебе должный фимиам; но я мало умею хвалить, и моя трепещущая Муза убегает столь чрезмерной тягости и, не будучи в силах говорить достойно о твоих великих делах, боится, коснувшись твоим лаврам, чтоб их не засушить.

Я не ослепляюсь тщетным желанием и умеряю мой полет по моим слабым силам, и моим молчанием разумнее тех отважных смертных, которые недостойною жертвою оскверняют твои алтари; которые в сем поле, куда их корысть заводит, без сил и духа смеют петь твое имя и которые всякой день безобразным голосом наводят тебе скуку, рассказывая тебе о собственных твоих делах.

Я не дерзаю опорочивать в них желание тебе нравиться; но к чему, не имев сил, без пользы трудиться и, тебя не похваляя, себя лишь обесславить?

Чтоб плесть хвалы, то должно быть Виргилию.

Я не могу богам, не имеющим добродетели, приносить жертвы и никогда и для твоей хвалы не скрою моих мыслей: и сколь твоя власть ни велика, но если бы в сем мое сердце не согласовалось с моими устами, то б никакое награждение и никакие причины не вырвали б у меня ни слова к твоей похвале.

Но когда я тебя вижу с благородным жаром трудящуюся в исполнении твоей должности, приводящую в стыд государей, труда трепещущих и которых тягость короны угнетает; когда я тебя вижу разумными распоряжениями обогащающую твоих подданных; гордость неприятелей ногами попирающую, нам море отверзающую, и твоих храбрых воинов - споспешествующих твоим намерениям и твоему великому сердцу, все под власть Орла покоряющих; Россию - под твоей державою счастием управляющую, и наши корабли - Нептуна презирающих и досягающих мест, откуда солнце бег свой простирает: тогда, не спрашивая, нравится ль то Аполлону, моя Муза в жару меня предупреждает и тебя хвалит.

Комментарий Я. Грота

В 1781 г. была напечатана, в небольшом числе экземпляров, написанная Екатериною для пятилетнего внука ея, великого князя Александра Павловича, Сказка о царевиче Хлоре . Хлор был сын князя, или царя киевского, во время отсутствия отца похищенный ханом киргизским. Желая поверить молву о способностях мальчика, хан ему приказал отыскать розу без шипов. Царевич отправился с этим поручением. Дорогой попалась ему на встречу дочь хана, веселая и любезная Фелица. Она хотела идти провожать царевича, но ей помешал в том суровый муж ея, султан Брюзга, и тогда она выслала к ребенку своего сына, Рассудок. Продолжая путь, Хлор подвергся разным искушениям, и между прочим его зазвал в избу свою мурза Лентяг, который соблазнами роскоши старался отклонить царевича от предприятия слишком трудного. Но Рассудок насильно увлек его далее. Наконец они увидели перед собой крутую каменистую гору, на которой растет роза без шипов, или, как один юноша объяснил Хлору, добродетель. С трудом взобравшись на гору, царевич сорвал этот цветок и поспешил к хану. Хан отослал его вместе с розой к киевскому князю. «Сей обрадовался столько приезду царевича и его успехам, что забыл всю тоску и печаль.... Здесь сказка кончится, а кто больше знает, тот другую скажет».

Эта сказка подала Державину мысль написать оду к Фелице (богине блаженства, по его объяснению этого имени): так как императрица любила забавные шутки, говорит он, то ода эта и была написана во вкусе ея, на счет ея приближенных. Но Державин боялся дать ход этим стихам, в чем с ним согласны были и друзья его, Н. А. Львов и В. В. Капнист. Ода сделалась известною по нескромности О. П. Козодавлева, который, живя в одном доме с поэтом, однажды случайно увидел ее и выпросил на короткое время (Подробности см. в Объяснениях Державина). Вскоре после того княгиня Е. Р. Дашкова, в качестве директора академии наук, предприняла издание Собеседника любителей российского слова и открыла одою Державина I-ю книжку этого журнала, вышедшую 20 мая 1783 г., в субботу (С-петерб. Ведом. того года № 40). Там на стр. 5-14 эта ода напечатана без всякой подписи, под заглавием: Ода к премудрой киргизкайсацкой царевне Фелице, писанная некоторым татарским мурзою, издавна поселившимся в Москве, а живущим по делам своим в Санктпетербурге. Переведена с арабского языка 1782 . К словам: с арабского языка сделана редакциею выноска: «Хотя имя сочинителя нам и неизвестно; но известно нам то, что сия ода точно сочинена на российском языке». Прибавим, что она написана в исходе 1782 г.

В Объяснениях своих поэт замечает, что он назвал Екатерину киргиз-кайсацкою царевною еще и потому, что у него были деревни в тогдашней оренбургской области, по соседству с киргизскою ордою, подвластною императрице. Ныне эти имения находятся в бузулуцком уезде самарской губернии.

Ода к Фелице доставила Державину богатый подарок от императрицы (золотую табакерку с 500 червонцев) и честь представления ей в Зимнем дворце; но вместе с тем возбудила против него гонение тогдашнего начальника его, генерал-прокурора кн. Вяземского. Вообще это сочинение имело решительное влияние на всю дальнейшую судьбу поэта.

Новая ода произвела много шуму при дворе и в петербургском обществе. Екатерина рассылала ее (конечно в отдельных оттисках) к своим приближенным и в каждом экземпляре подчеркивала то, что прямее относилось к лицу, которому он был назначен. Слава Державина утвердилась; она откликнулась и в Собеседнике, где с тех пор заговорили о нем и в прозаических статьях, и в стихах, называя его мурзою, арабским переводчиком и т. п. В следующих книжках журнала явилось четыре обращенные к нему стихотворения, между которыми три послания: В. Жукова, Сонет к сочинителю оды к Фелице (ч. III, стр. 46); М. Сушковой , Письмо Китайца к татарскому мурзе (ч. V, стр. 5-8); О. Козодавлева, Письмо к татарскому мурзе (ч. VIII, стр. 1-8); Е. Кострова, Письмо к творцу оды, сочиненной в похвалу Фелицы (ч. X, 25-30). «Во всех этих стихотворениях, не отличающихся особенным достоинством, хвалят Державина не столько за хорошие стихи, сколько за то, что он писал без лести» (Соч. Добролюбова, т. I, стр. 74). Сверх того, о Фелице и сочинителе ея с похвалою упоминается в стихотворениях Собеседника : Княгине Е. Р. Дашковой (ч. VI, стр. 20) и К другу моему (ч. VII, стр. 40).

По поводу похвальных стихов Державину, появившихся вслед за Фелицею, г. Галахов так определяет значение этой оды в нашей литературе: «Стихотворение, подписанное буквами О. К. (Осип Козодавлев), «говорит, что Державин проложил новый путь на Парнасс, что

… кроме пышных од,
Во стихотворстве есть „иной, хороший род“.

Признаки этого нового стихотворного рода указаны его противоположностью пышным одам . Оды, замечает Собеседник в одной статье , наполненные именами баснословных богов, наскучили и служат пищею мышам и крысам; Фелица написана совсем иным слогом, как прежде такого рода стихотворения писались. В другом стихотворении, Кострова, также признается за Державиным слава обретения нового и непротоптанного пути: ибо в то время, как слух наш оглох от громких тонов, Державин сумел без лиры и Пегаса воспеть простым слогом деяния Фелицы; ему дана была способность и важно петь и играть на гудке.... Назвав Державина певцом Фелицы, современники его дали знать, «что особенность его, как поэта, ярко выступила в этой пьесе. Справедливое проименование до сих пор не потеряло своей силы: для нас Державин тоже певец Фелицы; певцом Фелицы останется он и для дальнейшего времени» (Предисловие к Исторической Христоматии нов. периода русск. Словесности, т. I, стр. II).

Как образчик мнения современников о Фелице, приведем суждение Радищева: «Преложи многие строфы из оды к Фелице, а особливо где мурза описывает сам себя,... без стихов останется почти та же поэзия» (Соч. Радищева, ч. IV, стр. 82).

По всей вероятности, ода к Фелице, при появлении ея в Собеседнике, напечатана была и отдельными оттисками. В издании 1798 г. (стр. 69) она носит еще прежнее длинное заглавие; в издании 1808 г. (ч. I, XII) она озаглавлена уже просто: Фелица.

Значение рисунков (Олен.): 1) Фелица указывает царевичу гору, на которой растет роза без шипов; 2) предметом служит последний стих 8-й строфы: «Лечу на резвом бегуне».

1. Этот эскиз найден нами в бумагах Державина и написан на особом листке собственной его рукою; судя по характеру почерка, он относится еще к семидесятым годам (ср. выше, стр. 147, примеч. 34 к Фелице ). Весьма замечателен выраженный в нем взгляд Державина на отношение его, как поэта, к Екатерине и на долг искренности в похвалах сильным. Это как бы авторская исповедь певца Фелицы. Исчислим здесь все те стихотворения Державина, которые были написаны им до Фелицы в честь Екатерины II:

   1767 г.	Надпись на шествие ея в Казань .
   	» Надпись. . Собеседник (ч. XVI, стр. 6).

«Фелица» - одно из лучших созданий Державина. В ней полнота чувства счаст­ливо сочеталась с оригинальностью фор­мы, в которой виден русский ум и слы­шится русская речь. Несмотря на значи­тельную величину, эта ода проникнута внутренним единством мысли, от начала до конца выдержана в тоне. Олицетворяя в себе современное общество, поэт тонко хвалит Фелицу, сравнивая себя с нею и сатирически изображая свои пороки.

В. Г. Белинский

Г. Р. Державин посвятил немало произведе­ний представителям верховной государственной власти: монархам, вельможам, лицам, состоя­щим при дворе. Пафос этих произведений не только хвалебный, но и обличительный, вслед­ствие чего некоторые из них можно отнести к са­тирическим. И все же это яркие, оригинальные образцы гражданской лирики поэта. К лучшим стихотворениям гражданского цикла принадле­жит ода «Фелица», посвященная императрице Екатерине II.

Образ и имя Фелицы, мудрой и добродетель­ной киргизской царевны, взят автором из «Сказ­ки о царевиче Хлоре», которую сама императри­ца написала для своего внука, будущего импера­тора Александра I. В этой сказке рассказывалось о том, как киргизский хан похитил киевского царевича Хлора, о котором шла слава, что он «ра­зумное дитя», и приказал ему найти редкий цве­ток, символ добродетели, - розу без шипов. Вы­полнить трудное поручение царевичу помогла дочь хана, царевна Фелица, дав ему в путеводи­тели своего сына Рассудок.

В начале 80-х годов XVIII века, когда созда­валась «Фелица», Державин еще не был близко знаком с императрицей. Он знал о Екатерине только по «слуху» и искренне верил в то, что она на самом деле является той, за кого стремится себя выдать, - хранительницей наук, скромной и справедливой царицей, свято чтящей законы и заботящейся о благе народа, разделяющей с про­стыми людьми все их нужды и проблемы. Пото­му в основе своей стихотворение выдержано в духе похвальной оды, превозносящей заслуги государыни.

В то же время ода Державина во многом отли­чается от традиционных в те времена хвалебных стихотворений.

Новаторство автора проявляется и в соедине­нии жанров - оды и сатиры, и в применении но­вого размера и новой рифмы, и в сочетании высо­кого и низкого стиля, и в новизне общественно-политических взглядов писателя. Но основное отличие заключается в самой трактовке образа правителя.

Образ Фелицы у Державина - многоплано­вый. С одной стороны, она - просвещенная мо­нархиня, с другой - частное лицо. Впервые ав­тор позволяет себе подробное описание облика Екатерины, ее привычек, образа жизни, особен­ностей характера:

Мурзам твоим не подражая,

Почасту ходишь ты пешком,

И пища самая простая Бывает за твоим столом;

Не дорожа твоим покоем,

Читаешь, пишешь пред налоем И всем из твоего пера Блаженство смертным проливаешь;

Подобно в карты не играешь,

Как я, от утра до утра.

Не слишком любишь маскарады,

А в клоб не ступишь и ногой;

Храня обычаи, обряды,

Не донкишотствуешъ собой…

При этом следует сказать, что термин «донкишотствовать» у Державина означает нарушение принятых в обществе обычаев и приличий. По­добное поведение было присуще многим публич­ным людям до Екатерины. И автор искренне вос­хищается мудростью новой императрицы, кото­рая стремилась во всем следовать «обычаям» и «обрядам».

Говоря о монархине, поэт не прибегает к обоб­щениям, как это делали до него другие писате­ли. Он подробнейшим образом останавливается на вполне конкретных заслугах правительницы: на ее покровительстве торговле и промышленно­сти, на вкладе в развитие наук и ремесел.

В представлении Державина Екатерина - тот «бог»,

Который даровал свободу В чужие области скакать,

Позволил своему народу Сребра и золота искать;

Который воду разрешает И лес рубить не запрещает;

Велит и ткать, и прясть, и шить;

Развязывая ум и руки,

Велит любить торги, науки И счастье дома находить.

Основываясь на содержании «Наказа комис­сии о составлении проекта нового Уложения» (1768), написанного императрицей, автор «Фели­цы» наделил свою героиню тактом, справедливо­стью, милосердием и снисходительностью:

Едина ты лишь не обидишь,

Не оскорбляешь никого,

Дурачества сквозь пальцы видишь,

Лишь зла не терпишь одного;

Проступки снисхожденьем правишь,

Как волк овец, людей не давишь,

Ты знаешь прямо цену их.

В отличие от своих предшественников и пред­шественниц, Екатерина не использовала изощ­ренные приемы устрашения подчиненных. Она сознательно отказалась от нелепых гонений за «преступления против величества», выражаю­щиеся в необдуманно сказанном слове или не­осторожном обращении с «образами» и атрибу­тами монарха: портретами, книгами, указами и т. п. При ней простым людям можно было «и знать и мыслить», позволено было «и быль и не­быль говорить», при этом не опасаясь сурового на­казания.

Прославляя императрицу за ее мудрые и ми­лосердные указы, Державин отмечает, что теперь простым людям можно было спокойно

… пошептать в беседах И, казни не боясь, в обедах За здравие царей не пить.

Там с именем Фелицы можно В строке описку поскоблить

Или портрет неосторожно Ее на землю уронить.

Заслугами императрицы являются у Держа­вина и усмирение войн и разногласий, и то, что она в своих гуманных поступках подобна самому Богу, который бедных и убогих «покрыл, одел и накормил», который делает только добро, «боль­ных покоит, исцеляет», справедливо творит «и милости, и суд».

Главными добродетелями Екатерины автор рисует милосердие, справедливость, «совесть с правдой», мудрость в принятии решений, указов, законов, скромность, доброту («Стыдишься слыть ты тем великой, чтоб страшной, нелюби­мой быть»). Ее правление представляется насто­ящим раем на земле:

Стремятся слез приятных реки Из глубины души моей.

О! коль счастливы человеки Там должны быть судьбой своей,

Где ангел кроткий, ангел мирной,

Сокрытый в светлости порфирной,

С небес ниспослан скиптр носить!

Однако при всей восторженности поэта, вос­хваляющего заслуги монархини, в описании об­раза императрицы иногда прослеживаются иро­нические нотки. Фелица «просвещает нравы», пишет «в сказках поученья», но при этом автор указывает, что поэзия ей «любезна… как летом вкусный лимонад». И все же великие добродете­ли Екатерины вытесняют и перекрывают все ее маленькие недостатки. А преподнесенные в яр­ком, новом, оригинальном стиле, они становят­ся еще заметнее и значительнее. Вот почему одна эта ода Державина послужила прославлению по­литики Екатерины II и усилению ее популярнос­ти гораздо больше, чем оды всех официальных одописцев. Поэт был вызван ко двору, награжден и возведен на пост губернатора.