«Я совестью и Родиной не торгую! "Я совестью и Родиной не торгую": несломленный генерал Карбышев.

От редакции "Россия навсегда": Особое знаковое совпадение в том, что фильм Константина Сёмина "Биохимия предательства" показан в канун годовщины мученического убийства нацистами 18 февраля 1945 года советского генерала Карбышева. Того, кто отверг предательство , — отверг предложения гитлеровцев и плюнул в лицо представителям Власова.

Три с половиной года провел Карбышев в фашистских застенках. К сожалению, до сих пор нет научных исследований (или хотя бы правдивых публикаций) о том трагическом и героическом периоде в жизни великого советского генерала. О судьбе Карбышева несколько лет в Москве вообще ничего не знали. А генерал боролся, подбадривал заключенных.

Офицер, знавший Карбышева в лицо, встречает его в Освенциме. Русского генерала направили в команду, которая вычищала уборные и помойные ямы. От неожиданности встречи, офицер растерялся и задал глупый вопрос: — Как чувствуете себя в Освенциме? Карбышев поклонился и ответил: — Хорошо, бодро, как в Майданеке.

На каторжных работах в Флоссенбурге, в частности, как свидетельствуют многие источники, он умудрялся организовывать какое-то сопротивление и даже побеги. Ему приписывают также "Правила поведения советских бойцов и командиров в фашистском плену", 10 коротких наставлений, которые после войны были независимо друг от друга по памяти восстановлены людьми, находившимися в концлагере вместе с генералом.

Украинский журналист Евгений Могильницкий свидетельствует, что когда он работал в редакции областной газеты "Львовская правда," то разыскал во Львове на заводе средств механизации и автоматизации узника Заксенхаузена Михаила Алексеевича Чайку. Он был известен в лагере уничтожения под номером 9999. После падения Берлина и освобождения узников фашистских концентрационных лагерей Михаил Чайка вернулся во Львов, работал бригадиром сборщиков на заводе.

Он и ему впервые рассказал о подвиге Карбышева. — Все заключенные Заксенхаузена знали, что вместе с ними за колючей проволокой находится генерал Карбышев, — говорил мне Михаил Алексеевич Чайка. — Его слова о том, что "плен — это тоже война, и мы должны бороться здесь до последней капли крови", звучали для нас как приказ. Сам Дмитрий Михайлович своим поведением, мужеством, выдержкой поддерживал в нас боевой дух.

О нем уже тогда ходило немало легенд.

А потом был Маутхаузен. И оттуда к нам и дошло последнее свидетельство о Дмитрии Михайловиче Карбышеве:

"Мне осталось жить недолго, поэтому меня беспокоит мысль о том, чтобы вместе со мной не ушли в могилу известные мне факты героической жизни и трагической гибели советского генерала Карбышева… В феврале 1945 года нас, около тысячи человек пленных, в том числе и генерала Карбышева, направили в лагерь уничтожения Маутхаузен. Мы прибили туда в ночь с 17 на 18 февраля. Мороз стоял около 12 градусов. Одеты все были плохо, в рванье. … Фашисты загнали нас в душевую, велели раздеться и пустили на нас сверху струи ледяной воды. Это продолжалось долго. Потом нам велели надеть только белье и деревянные колодки на ноги и выгнали на двор. … Гестаповцы, стоящие за нашими спинами с пожарными брандспойтами в руках, стали поливать нас потоками холодной воды. Кто пытался уклониться от струй, тех били дубинками по голове. Сотни людей падали, замерзшие или с размозженными черепами. Я видел, как упал и генерал Карбышев. Я прошу вас записать мои показания и переслать их в Россию… Я выполню этим свой долг перед памятью большого человека" — это показания майора канадской армии Седдон де Сент-Клер представителю Комитета по репатриации военнопленных, записанныые в госпитале Брешмот, Англия, 1946 год.

Великая Отечественная война останется в истории как величайшая битва. В древней Индии праведная война считалась прямой дорогой на небеса. Павшие на ней искупали грехи всех жизней, что отражено в ихнем священном эпосе. Воин-мученик и герой Дмитрий Карбышев, кажется, пришел к нам из такого эпоса, и погиб за Россию, за нас всех в самых ужасных невыносимых условиях. И он доказал, что сражающийся за правое дело, за свою Родину — непобедим!

В.МИРКИСКИН: НЕСЛОМЛЕННЫЙ ГЕНЕРАЛ

Дмитрий Михайлович Карбышев — Герой Советского Союза, генерал-лейтенант инженерных войск, доктор военных наук, профессор, по происхождению — родовой сибирский казак. За пару недель до начала Великой Отечественной войны был командирован в Гродно для оказания помощи оборонительному строительству на западной границе. 8 августа при попытке вырваться из окружения в районе севернее Могилева был контужен и захвачен гитлеровцами в плен.

НЕ ПАСТЬ НА КОЛЕНИ

Три с половиной года провел Карбышев в фашистских застенках. К сожалению, до сих пор нет научных исследований (или хотя бы правдивых публикаций) о том трагическом и героическом периоде в жизни великого советского генерала. О судьбе Карбышева несколько лет в Москве вообще ничего не знали. Примечательно, что в его "Личном деле" в 1941 г. была сделана официальная отметка: "Пропал без вести".

Поэтому не секрет, что некоторые отечественные публицисты стали "выдавать на-гора" прямо-таки невероятные "факты" вроде того, что Советское правительство в августе 1941 г., узнав о пленении Карбышева, предложило немцам устроить обмен советского генерала на двух немецких, однако в Берлине сочли такой обмен "неэквивалентным". На самом деле наше командование на тот момент даже не знало, что генерал Карбышев попал в плен.

Дмитрий Карбышев начал свой "лагерный путь" в распределительном лагере у польского города Остров-Мазовецкий. Здесь пленных переписывали, сортировали, допрашивали. В лагере Карбышев переболел тяжелой формой дизентерии. На рассвете одного из октябрьских холодных дней 1941 г. переполненный людьми эшелон, среди которых был и Карбышев, прибыл в польское Замостье. Генерала поселили в барак №11, за которым впоследствии прочно закрепилось название "генеральский". Здесь, как говорится, была крыша над головой и почти нормальное питание, что в условиях пленения было большой редкостью. Немцы, по словам германских историков, были почти уверены, что после всего пережитого у выдающегося советского ученого возникнут "чувства благодарности" и он согласится на сотрудничество.

Но это не сработало — и в марте 1942 г. Карбышева перевели в сугубо офицерский концентрационный лагерь Хаммельбург (Бавария). Лагерь этот был особенным — предназначенным исключительно для советских военнопленных. Его командование имело четкую установку — делать все возможное (и невозможное), чтобы склонить на сторону Гитлера "неустойчивых, колеблющихся и малодушных" советских офицеров и генералов. Поэтому в лагере соблюдалась видимость законности, гуманного обращения с пленными, что, надо признать, давало свои положительные результаты (особенно в первый год войны). Но только не в отношении Карбышева. Именно в этот период родился его знаменитый девиз: "Нет большей победы, чем победа над собой! Главное — не пасть на колени перед врагом".

ПЕЛИТ И ИСТОРИЯ КРАСНОЙ АРМИИ

В начале 1943 г. советской разведке стало известно, что командир одной из немецких пехотных частей полковник Пелит был срочно отозван с Восточного фронта и назначен комендантом лагеря в Хаммельбурге. В свое время полковник окончил юнкерское училище в Петербурге и прекрасно владел русским языком. Но особо примечательно, что бывший офицер царской армии Пелит служил когда-то в Бресте вместе с капитаном Карбышевым. Но этот факт у советских разведчиков особых ассоциаций не вызвал. Дескать, в царской армии служили как предатели, так и настоящие большевики.

Но дело в том, что именно Пелиту было поручено вести персональную работу с "военнопленным генерал-лейтенантом инженерных войск". Полковника при этом предупредили, что русский ученый представляет "особый интерес" для вермахта и в особенности для главного управления инженерной службы Германии. Надо приложить максимум усилий, чтобы он работал на немцев.

В принципе Пелит был не только хорошим знатоком военного дела, но и известным в германских военных кругах мастером "интриг и разведки". Уже при первой встрече с Карбшевым он начал играть роль человека, далекого от политики, простецкого старого вояки, всей душой сочувствующего заслуженному советскому генералу. На каждом шагу немец старался подчеркнуть свое внимание и расположение к Дмитрию Михайловичу, называл его своим почетным гостем, рассыпался в любезностях. Он, не жалея красок, рассказывал боевому генералу всевозможные небылицы о том, что, по дошедшим до него сведениям, германское командование решило предоставить Карбышеву полную свободу и даже, если он того пожелает, возможность выезда за границу в одну из нейтральных стран. Чего скрывать, от подобного соблазна многие пленные не удерживались, но только не генерал Карбышев. Более того, он сразу же раскусил истинную миссию своего давнего коллеги.

Отмечу попутно, что в этот период именно в Хаммельбурге германская пропаганда начала отрабатывать свое "историческое изобретение" — здесь была создана "комиссия по составлению истории операций Красной Армии в текущей войне". В лагерь прибыли ведущие германские эксперты в этой области, в том числе сотрудники СС. Они беседовали с пленными офицерами, отстаивая ту мысль, что цель составления "истории" чисто научная, что офицеры вольны будут писать ее в том плане, в каком пожелают. Мимоходом сообщалось, что все офицеры, изъявившие согласие заняться писанием истории операций Красной Армии, получат дополнительное питание, благоустроенное помещение для работы и жилья, а, кроме того, даже гонорар за "литературный" труд. Ставка в первую очередь делалась на Карбышева, но генерал категорически отказался от "сотрудничества", более того — смог отговорить большинство остальных военнопленных от участия в "авантюре Геббельса". Попытка фашистского командования организовать "Комиссию" в конечном итоге провалилась.

УБЕЖДЕНИЕ И ВЕРА

По некоторым данным, к концу октября 1942 г. немцы поняли, что с Карбышевым "не так все просто" — привлечь его на сторону фашистской Германии довольно проблематично. Вот содержание одного из секретных писем, которое получил полковник Пелит от "вышестоящей инстанции": "Главное командование инженерной службы снова обратилось ко мне по поводу находящегося в Вашем лагере пленного Карбышева, профессора, генерал-лейтенанта инженерных войск. Я был вынужден задержать решение вопроса, так как рассчитывал на то, что Вы выполните мои инструкции в отношении названного пленного, сумеете найти с ним общий язык и убедить его в том, что, если он правильно оценит сложившуюся для него ситуацию и пойдет навстречу нашим желаниям, его ждет хорошее будущее. Однако майор Пельтцер, посланный мною к Вам для инспектирования, в своем докладе констатировал общее неудовлетворительное выполнение всех планов, касающихся лагеря Хаммельбург и в особенности — пленного Карбышева".

Вскоре гестаповское командование приказало доставить Карбышева в Берлин. Он догадывался, зачем его везут в германскую столицу.

Генерала поместили в одиночную камеру без окон, с яркой, постоянно мигающей электрической лампой. Находясь в камере,

Карбышев потерял счет времени. Сутки здесь не делились на день и ночь, прогулок не было. Но, как говорил он потом товарищам по плену, прошло, по-видимому, не менее двух-трех недель, прежде чем его вызвали на первый допрос. Это был обычный прием тюремщиков, — вспоминал впоследствии Карбышев, с профессорской точностью анализируя все это "мероприятие": заключенного приводят в состояние полной апатии, атрофии воли, прежде чем взять "в раскрутку".

Но, к удивлению Дмитрия Михайловича, его встретил не тюремный следователь, а известный немецкий фортификатор профессор Гейнц Раубенгеймер, о котором он немало слышал на протяжении последних двух десятков лет, за трудами которого пристально следил по специальным журналам и литературе. Несколько раз они встречались.

Профессор вежливо поприветствовал пленника, выразив сожаление за причиненные неудобства великому советскому ученому. Затем достал из папки лист бумаги и начал читать заранее подготовленный текст. Советскому генералу предлагалось освобождение из лагеря, возможность переезда на частную квартиру, а также полная материальная обеспеченность. Карбышеву будет открыт доступ во все библиотеки и книгохранилища Германии, предоставлена возможность знакомиться с другими материалами в интересующих его областях военно-инженерного дела. При необходимости гарантировалось любое число помощников для обустройства лаборатории, выполнения опытно-конструкторских работ и обеспечения иных мероприятий научно-исследовательского характера. Не воспрещался самостоятельный выбор тематики научных разработок, давалось добро на выезд в район фронтов для проверки теоретических расчетов в полевых условиях. Правда, оговаривалось — кроме Восточного фронта. Результаты работ должны стать достоянием немецких специалистов. Все чины германской армии будут относиться к Карбышеву как к генерал-лейтенанту инженерных войск германского рейха.

Внимательно выслушав условия "сотрудничества", Дмитрий Михайлович спокойно ответил: "Мои убеждения не выпадают вместе с зубами от недостатка витаминов в лагерном рационе. Я солдат и остаюсь верен своему долгу. А он запрещает мне работать на ту страну, которая находится в состоянии войны с моей Родиной".

О МОГИЛЬНЫХ ПЛИТАХ

Подобного упрямства немец не ожидал. Чего-чего, а с любимым учителем можно было бы прийти к определенному компромиссу. Железные двери одиночки захлопнулись за спиной немецкого профессора.

Карбышеву начали давать соленую пищу, после чего отказывали в воде. Заменили лампу — она стала такой мощной, что, даже закрыв веки, глазам не было покоя. Они начинали гноиться, причиняя мучительную боль. Спать почти не разрешали. При этом с немецкой аккуратностью регистрировали настроение и психическое состояние советского генерала. И когда казалось, что он начинал "скисать", снова приходили с предложением сотрудничать. Ответ был тот же — "нет". Так продолжалось без малого полгода.

После этого по этапу Карбышев был переведен в концентрационный лагерь Флоссенбюрг, расположенный в баварских горах, в 90 км от Нюрнберга.

Концлагерь Флоссенбург

Он отличался каторжными работами особой тяжести, а бесчеловечное отношение к заключенным не знало предела. Узники в полосатой одежде с пробритой крестообразно головой с утра до ночи работали в гранитных карьерах под наблюдением эсэсовцев, вооруженных хлыстами и пистолетами. Минутная передышка, взгляд, брошенный в сторону, слово, сказанное соседу по работе, любое неловкое движение, малейшая провинность — все это вызывало бешеную ярость надсмотрщиков, избиение хлыстом. Часто слышались выстрелы. Стреляли прямо в затылок.

Один из советских пленных офицеров уже после войны вспоминал: "

Однажды мы с Дмитрием Михайловичем работали в сарае, обтесывали гранитные столбики для дорог, облицовочные и намогильные плиты. По поводу последних Карбышев (которому даже в самой трудной ситуации не изменяло чувство юмора), вдруг заметил: "Вот работа, доставляющая мне истинное удовольствие. Чем больше намогильных плит требуют от нас немцы, тем лучше, значит, идут у наших дела на фронте".

Почти шестимесячное пребывание Дмитрия Михайловича на каторжных работах закончилось в один из августовских дней 1943 г. Пленник был переведен в Нюрнберг и заключен в тюрьму гестапо. После непродолжительного "карантина" его отправили в так называемый "блок" — деревянный барак посреди огромного вымощенного булыжником двора. Здесь генерала многие узнали: одни — как сослуживца в прошлом, другие — как грамотного учителя, третьи — по печатным трудам, некоторые — по прежним встречам в фашистских застенках.

Затем последовали Освенцим, Заксенхаузен, Маутхаузен — лагеря, которые навеки войдут в историю человечества как памятники самых страшных злодеяний германского фашизма. Постоянно дымящие печи, где сжигались живые и мертвые; газовые камеры, где в страшных муках гибли десятки тысяч людей; холмы пепла из человеческих костей; огромные тюки женских волос; горы ботиночек, снятых с детей перед тем, как отправить их в последний путь. Через все это прошел советский генерал.

За три месяца до вступления нашей армии в Берлин 65-летнего Карбышева перевели в лагерь Маутхаузен, где он и погиб.

ПОД ВОДОЙ ЛЕДЯНОЙ

Памятник генералу Карбышеву в Маутхаузене

Впервые стало известно о гибели Карбышева через год после окончания войны. 13 февраля 1946 г. майор канадской армии Седдон Де-Сент-Клер, находившийся на излечении в госпитале под Лондоном, пригласил к себе представителя Советской миссии по делам репатриации в Англии, чтобы сообщить "важные подробности".

"Мне осталось жить недолго, — сказал майор советскому офицеру, — поэтому меня беспокоит мысль о том, чтобы вместе со мной не ушли в могилу известные мне факты героической гибели советского генерала, благородная память о котором должна жить в сердцах людей. Я говорю о генерал-лейтенанте Карбышеве, вместе с которым мне пришлось побывать в немецких лагерях".

По словам офицера, в ночь с 17 на 18 февраля около тысячи пленных немцы пригнали в Маутхаузен. Мороз стоял около 12 градусов. Все были одеты очень плохо, в рванье. "Как только мы вступили на территорию лагеря, немцы загнали нас в душевую, велели раздеться и пустили на нас сверху струи ледяной воды. Это продолжалось долго. Все посинели. Многие падали на пол и тут же умирали: сердце не выдерживало. Потом нам велели надеть только нижнее белье и деревянные колодки на ноги и выгнали во двор. Генерал Карбышев стоял в группе русских товарищей недалеко от меня. Мы понимали, что доживаем последние часы. Через пару минут гестаповцы, стоявшие за нашими спинами с пожарными брандспойтами в руках, стали поливать нас потоками холодной воды. Кто пытался уклониться от струи, тех били дубинками по голове. Сотни людей падали замерзшие или с размозженными черепами. Я видел, как упал и генерал Карбышев", — с болью в сердце излагал канадский майор.

"В ту трагическую ночь в живых осталось человек семьдесят. Почему нас не прикончили, не представляю. Должно быть, устали и отложили до утра. Оказалось, что к лагерю вплотную подходили союзные войска. Немцы в панике бежали. Я прошу вас записать мои показания и переслать их в Россию. Я считаю своим священным долгом беспристрастно засвидетельствовать все, что я знаю о генерале Карбышеве. Я выполню этим свой маленький долг перед памятью большого человека", — такими словами закончил свой рассказ канадский офицер.

Что и было сделано. 16 августа 1946 г. генерал-лейтенанту Дмитрию Карбышеву было посмертно присвоено звание Героя Советского Союза. Как записано в указе, это высокое звание присвоено генералу-герою, трагически погибшему в фашистском плену, "за исключительную стойкость и мужество, проявленные в борьбе с немецкими захватчиками в Великой Отечественной войне".

28 февраля 1948 г. главнокомандующий Центральной группой войск генерал-полковник Курасов и начальник инженерных войск ЦГВ генерал-майор Слюнин в присутствии делегаций от войск группы почетного караула, а также правительства Австрийской Республики открыли памятник и мемориальную доску на месте, где фашисты зверски замучили генерала Карбышева на территории бывшего гитлеровского концентрационного лагеря Маутхаузен.

В России его имя увековечено в названиях воинских коллективов, кораблей и железнодорожных станций, улиц и бульваров многих городов, присвоено многочисленным школам. Между Марсом и Юпитером совершает путь по околосолнечной орбите малая планета №1959 — Карбышев.

В начале 1960-х годов организационно оформилось движение юных карбышевцев, душой которого стала дочь Героя Елена Дмитриевна, полковник инженерных войск.

ГЕНЕРАЛ КАРБЫШЕВ. ЖИЗНЬ И СМЕРТЬ

Исторический портрет Дмитрия Михайловича Карбышева.

Кто, служа великим целям века,
Жизнь свою всецело отдаёт
На борьбу за брата человека.
Только тот себя переживёт.
Н. А. Некрасов.

70 лет тому назад, в ночь с 17 на 18 февраля 1945 года, в застенках фашистского концлагеря Маутхаузен была уничтожена группа военнопленных.
Форма казни – особо изуверская, садистская, изощрённая.
Узников, раздетых донага, вывели на 12-градусный мороз, на лютый ветер и поставили под мощные струи ледяной воды. Случайно уцелевшие в эту ночь заключённые запомнили худого, невысокого, седого старика. Мокрый, окоченевший, превозмогая поистине нечеловеческие муки, он всё старался выпрямиться, чтобы не унизить себя в эту последнюю минуту. И постепенно превращался в обледенелый памятник воинской стойкости и верности долгу.
И застыл ледяной статуей на морозе под струями из брандспойтов.
То был советский генерал Дмитрий Михайлович Карбышев…

Сегодня уже мало кто из молодого поколения сможет рассказать что-нибудь вразумительное об этом легендарном советском герое.
А ведь судьба его была известна когда-то каждому пионеру и каждому комсомольцу в любом уголке СССР…
А его подвиг, его пример показывал нам – тогдашним школьникам, что в любых условиях можно остаться Человеком, сохранить своё человеческое достоинство и честь…

Хотелось бы потому немного рассказать об этом настоящем Герое, который стал символом патриотизма, верности воинскому долгу, несгибаемой воли и стойкости. Чтобы новые поколения молодых знали, что такое быть настоящим патриотом своей Родины…

Дмитрий Карбышев родился 14 (26) октября 1880 года.
Появился на свет он в городе Омске.
Происходил из известной в Сибирском казачьем войске офицерской династии.

В юном возрасте (в 12 лет) Дмитрий остался без отца - Михаила Ильича Карбышева.
И детей в одиночку воспитывала мать - Александра Ефимовна, в девичестве Лузгина.
Всего в семье было 6 детей, 4 брата и 2 сестры. Дмитрий был самым младшим ребёнком в семье
Финансовые трудности были обычными, но зато сыновья взяли умом.
Старший, Владимир, поступил в Казанский университет.
Он участвовал в революционном кружке, созданном в Казанском университете, вместе с ещё одним молодым революционером - Владимиром Ульяновым. Будущего вождя мирового пролетариата просто отчислили. А вот брат Дмитрия, Владимир, в конце концов, был арестован «за призыв к бунту и низвержению строя». Прошёл тюрьму и ссылку.
И вот подорванное здоровье. Снова тюрьма - по причине приезда в Омск наследника престола Николая. Ранняя смерть…
И клеймо «неблагонадёжные» на всю семью Карбышевых.
Семья, и без того испытывавшая немалые материальные трудности, оказалась под негласным надзором полиции.
Мать нигде не могла найти работу…
Дмитрий решил пойти по стопам отца и деда, продолжить династию, начатую ими.

В 1891 году, несмотря на материальные затруднения семьи, Дмитрий поступил в Сибирский кадетский корпус. Там уже обучался его брат Сергей.
Дмитрию, несмотря на блестяще сданные экзамены, было отказано в обучении за казённый счёт. И за учёбу пришлось платить, поскольку семейная история не располагала к привилегиям.
Из своих детских воспоминаний Д. М. Карбышев вынес и запомнил на всю жизнь, как трудно было матери. Как, легко одетый и обутый, бегал он мальчонкой и в метели, и в сильные сибирские морозы, из дома в кадетский корпус и обратно.
2 года он был вынужден постигать науки самостоятельно. И прибывал в училище лишь для сдачи зачётов и переводных экзаменов. А их у брата вольнодумца принимали со всей строгостью. Тем не менее Карбышев не тушевался. Учился блестяще, обнаружил большие способности к инженерии.
И в итоге, несмотря ни на что, своим трудолюбием и отличными знаниями Дмитрий в 1894-м завоёвывает право стать настоящим, полноправным кадетом.

Несмотря на клеймо «неблагонадёжного», Дмитрий Карбышев учился блестяще, был лучшим в классе.
И в 1898 году закончил кадетский корпус с отличием, получив преимущества при зачислении в Николаевское военно-инженерное училище.

Это яркий пример человека, который оказался на своём месте и сделал блестящую карьеру благодаря собственному таланту, целеустремлённости, исключительной силе духа.

Из всех военных специальностей Карбышева более всего привлекло строительство укреплений и оборонительных сооружений. Поэтому, по окончании кадетского корпуса, Дмитрий поступил в Петербургское Николаевское военно-инженерное училище.

Время учёбы в Петербурге пролетает незаметно.
И в октябре 1900 года 20-летний офицер, в чине подпоручика, в погонах с сапёрными чёрными просветами и перекрещёнными топориками, был направлен из столицы на Дальний Восток.
Он отправился к первому месту службы - в 1-й Восточно-Сибирский саперный батальон. Располагался тот батальон на северо-востоке Китая, в Маньчжурии.
На Дальнем Востоке уже чувствуется приближение большой войны. Спешно идёт инженерное оборудование будущего театра военных действий.
Начальник кабельного отделения телеграфной роты подпоручик Карбышев постоянно в командировках. Он руководит прокладкой кабельных линий, строит телеграфные станции в Ляояни, Мукдене, Хуанчени.
Поездки в Китай и Японию существенно рсширили кругозор любознательного и впечатлительного офицера.
В 1903 году Дмитрий Карбышев был произведён в поручики.

Тут, в Манчжурии, его и застала 1-я из военных кампаний, в которых принял участие будущий генерал Дмитрий Карбышев - русско-японская война.
Известие о начале войны с Японией застало его в Никольске-Уссурийском.
Уже в марте 1904 года он вместе со своим подразделением оказался на передовой.
Тогда впервые ярко проявился талант молодого офицера.

В составе своего батальона он:
- укреплял позиции,
- наводил мосты через реки,
- устанавливал средства связи и
- проводил разведку боем.

В ходе той войны Дмитрий Михайлович участвовал в обороне Порт-Артура и в боях под Мукденом. Показал себя храбрым офицером.
Он сумел в полной мере проявить свои замечательные человеческие и воинские качества. Заботой о подчинённых, справедливостью, готовностью самоотверженно делить с ними все тяготы боевой жизни он расположил к себе сердца солдат.
Свою первую боевую награду он получил за вывод из окружения подразделения с техникой и оружием.

Как сказано в выписке из представления поручика Карбышева к ордену:

«Будучи командирован для связи с Порт-Артуром, оказался отрезанным неприятелем, собрал казачьи посты и с боем пробился к батальону».

А всего в годы войны «за безупречную службу, героизм, проявленный в сражениях с врагом и отличное применение своих специальных знаний в боевой обстановке», как отмечало командование, его наградили 5-ю орденами:
- Святого Владимира 4-й степени с мечами и бантом,
- Святого Станислава 3-й степени с бантом,
- Святой Анны 3-й степени с мечами и бантом,
- Святого Станислава 2-й степени с мечами,
- Святой Анны 4-й степени для ношения на эфесе личного оружия.
- А также 3-мя медалями!
И это всего за год с не большим!
Случай уникальный для военного инженера в столь невысоких чинах…

Война не только закалила характер Карбышева. Она научила его, ставшего в буквальном смысле окопным офицером, ценить и уважать солдата. Научила полагаться на его мужество, расторопность и смекалку, находить с ним общий язык, а не просто отдавать команды.
Это умение, не свойственное большинству офицеров тех лет, но так ценимое под пулями, сыграло злую шутку с Дмитрием Михайловичем.
Когда на Дальний Восток пришло известие о «Кровавом воскресенье» в Петербурге, о боях на баррикадах в Москве, в армии начались волнения. Солдаты требовали немедленной отправки домой.
Карбышев получил приказ усмирить смутьянов. Но вместо этого он встал на сторону революционно настроенных солдат.
Характер у будущего генерала Карбышева был бескомпромиссный. И уже тогда скрывать свое мировоззрение он не считал нужным.
На офицерском суде чести Карбышев был обвинён в поддержке бунтовщиков и в том, что опозорил честь офицера русской армии. Но, учитывая боевые заслуги Карбышева, его авторитет среди солдат и офицеров, суд чести не решился передать дело в военно-полевой суд. А потребовал отправить его в отставку.
И в 1906 году поручика Карбышева уволили со службы. Уволили, можно сказать, за свободомыслие.

Строчки из автобиографии:

«В 1906 г. я ушёл с военной службы в запас. Причина – нежелание служить в царской армии. Поводом послужило предъявленное мне обвинение в агитации среди солдат, за что я привлекался к суду «Общества офицеров».

На вольных хлебах Карбышеву, правда, довелось быть недолго.
Начальство быстро осознало, что благонадёжных вокруг – хоть пруд пруди. А вот специалистов уровня Карбышева – кот наплакал.
И командованию всё-таки хватило ума понять, что специалистами такого уровня разбрасываться не стоит.
И уже спустя год - в 1907 году - Дмитрия Михайловича вернули в армию.
Он участвовал в перестройке крепостных сооружений Владивостока.
На строительстве Карбышев проявляет настоящую инженерную хватку и высшую техническую добросовестность. А все свободные часы посвящает подготовке в академию, куда он мечтал поступить.
Уже через полгода, следует вызов в штаб Приамурского военного округа. Там офицерам, желающим поступить в академии, предстояло пройти предварительную проверку знаний.
Испытания весной в 1908 года прошли успешно.
И осенью того же года Карбышев отправился в Санкт-Петербург. Отправился, чтобы покорять новые высоты - сдавать конкурсные экзамены в Николаевскую военно-инженерную академию. Результат - высшие баллы почти по всем 23 предметам.
Дмитрий Михайлович был поистине одухотворён тягой к знаниям. Нередко проводил ночи без сна, самостоятельно работая над литературой, чертежами. При этом он ещё систематически посещал тир и фехтовальный зал, находил время для посещения картинних галерей, театров столицы.
Во время учёбы он удивлял преподавателей своими знаниями и работоспособностью.
Дмитрий Михайлович блестяще, с отличием окончил в 1911 году академию.
И получив за лучший дипломный проект по фортификации премию и производство в следующее офицерское звание, капитан Карбышев убывает на западную границу России.

Он был направлен в Брест-Литовск.
Вместе с ним к новому месту службы из Петербурга прибыла и его жена - Алисия Карловна (в девичестве Троянович). С ней он познакомился и обвенчался ещё во время службы на Дальнем Востоке.
Здесь, в Бресте, у Дмитрия Михайловича случается большая личная трагедия…
В 1913 году, после 6-ти лет брака безвременно умерла его молодая жена. Её похоронили на Тришинском кладбище Бреста. Дмитрий Карбышев установил на могиле памятник из чёрного мрамора с высоким крестом…

Здесь же происходит его первое, правда, заочное знакомство с будущей женой Лидией Васильевной Опацкой. Её отец служил начальником небольшой железнодорожной станции между Оршей и Барановичами, а брат оказался однополчанином Карбышева.
Незадолго до начала Первой мировой в одном из писем он рассказывал сестре:
«Есть у нас два капитана, один бегает за всеми женщинами, за другим, напротив, все женщины бегают. И не мудрено: образован, знающ, но не зануда, а весьма обаятелен. К тому же - герой Порт-Артура».
Кто бы тогда мог подумать, что судьбы молодых людей переплетёт именно война!

Дмитрий Михайлович проектировал и осуществлял надзор над строительством крепостных сооружений и фортов Брест-Литовской крепости.
Знаменитая крепость, столь отчаянно сопротивлявшаяся фашистам в 41-м году, строилась при его непосредственном участии.
Именно его крепость, через десятки лет, в 1941 году, первой встретит немецкие орды и станет неприступным бастионом на пути безупречно отлаженной немецкой военной машины.
Именно об неё впервые споткнётся вся мощь Третьего Рейха, до этого, победным маршем прошедшая через всю Европу…

Из письма сослуживца Карбышева - младшего производителя работ в Брест-Литовской крепости Николая Михайловича Ильина:

«Дмитрия Михайловича я лично знал со второй половины 1912 года, как только начал работать в крепости. И могу смело утверждать, мы не расставались ни на один рабочий день до призыва меня в действующую армию. Кажется, мы покидали Брест-Литовск почти одновременно.
Самое сильное впечатление на меня, да и на подавляющее большинство строителей крепости оставили душевная отзывчивость и преданность Карбышева делу. Не менее этого влекло к нему и вызывало наши симпатии его уважительное отношение к рабочему человеку, кем бы он пи был по происхождению и национальности. В царской России процветал произвол, националистический угар охватил офицерство. Многие военные в «чинах» отличались разнузданным эгоизмом, унижали подчинённых, особенно нацменов, держали их в страхе. С таким царским офицерьём Карбышев враждовал».

Вскоре началась 1-я Мировая война…
Надо сказать, что войн на долю Дмитрия Михайловича выпало с избытком: и Русско-японская, и Советско-финская, и Гражданская, и 2 мировые… Практически в каждой из них с самого начала принимал участие будущий генерал Карбышев.

С началом 1-й мировой, Дмитрий Михайлович сразу же подал рапорт с просьбой послать его на передовую.
Рапорт скоро удовлетворили.
И инженер-капитан попадает осенью 1914 года в действующую армию, на Юго-Западный фронт.

Дмитрий Карбышев воевал на Бескидских перевалах в Карпатах в составе 8-й армии генерала Брусилова.
Он занимал должность дивизионного инженера сперва в 69-й, а затем 78-й пехотных дивизиях.
А потом принял должность начальника инженерной службы 22-го Финляндского стрелкового корпуса.

В 1915 году Карбышев принимал участие в осаде сильно укреплённой крепости Перемышль.
Во время одной из контратак противника прикрывающий крепость полк попал в трудное положение. Тогда Дмитрий Михайлович собрал своих сапёров и в решающий момент атаковал врага. В этом бою он получил ранение в ногу (6 марта) и был отправлен в Одесский госпиталь. Но пробыл он там всего месяц. И вернулся на фронт.

За героизм, проявленный в этих сражениях, Карбышев получил орден Святой Анны 2-й степени с мечами.
И за доблесть и умение Карбышеву досрочно присвоили чин подполковника.

В январе 1916 года Дмитрий Михайлович женился.
Его супругой стала Лидия Васильевна.
С началом боевых действий тихая и скромная уездная барышня в одночасье преобразилась: записалась в сестры милосердия, уехала на фронт. И ещё до конца первого военного года была удостоена медали «За храбрость» на Георгиевской ленте. А в 1915-м во время штурма крепости Перемышль среди прочих вынесла из-под огня и раненного в ногу капитана Карбышева.
Лидия Васильевна, медицинская сестра 6-й военно-рабочей дружины, поехала за мужем на передовые позиции.
Она ползала по-пластунски под огнём противника, спасала раненых, укрываясь вместе с ними в воронках от снарядов и бомб. Она хорошо знала запах земли, истерзанной, исполосованной огнём, пропитанной человеческой кровью.
Во все последующие годы Лидия Васильевна всюду следовала за мужем, делила с ним все тяготы и испытания походной жизни.
Нередко приходилось жить в землянках или полуразрушенных домах, вблизи от передовой, в зоне обстрела вражеской артиллерии.
Во время бесчисленных переездов Карбышевы брали с собой ящик с книгами Дмитрия Михайловича, чемодан с личными вещами, постельные принадлежности да кое-какую мелкую домашнюю утварь.
Заботливая жена и превосходная хозяйка, Лидия Васильевна и во фронтовых условиях умела создавать на любом необжитом месте домашний уют. Окружала мужа заботой и вниманием.

Лидия Васильевна так вспоминала свой первый фронтовой год, проведённый вместе с мужем:

«Дмитрий Михайлович очень много работал на фронте. Целыми днями пропадал на позиции. Он был требователен к своим подчинённым и в особенности к себе. Помню, ещё в 1916 году, на войне, когда мы переезжали на новую позицию, бывало так: стоит разбитый дом, а рядом хороший. Дмитрий Михайлович сапёров помещает в лучший, а себе берет похуже. Сапёры его очень любили, несмотря на то, что он был строг и взыскателен. Когда переезжали на новое место, он сам вовремя не поест, не ляжет спать, пока не посмотрит, как устроились и улеглись его солдаты, поели ли, все ли у них в порядке. Только тогда он успокаивался и, придя домой, говорил: «Теперь, мать, давай есть. Мои дети (так он называл солдат) поели и спят. Теперь я могу сам спокойно отдохнуть».

В мае 1916 года, после госпиталя, Карбышев участвовал в знаменитом «Брусиловском прорыве».

В 1917-м Дмитрия Михайловича переводят на Румынский фронт.
Здесь он сражается не менее мужественно.
Командование представляет его к ордену Святого Георгия 4-й степени, Георгиевскому оружию и производству в полковники - не в порядке старшинства, а за боевые отличия.
Но все эти награды Карбышев получить не успел: фронт и страну захлестнула волна революционных событий…

Великий Октябрь застал Карбышева на Юго-Западном фронте, на границе с Румынией.
Когда в России произошла революция, реакция Карбышева была вполне предсказуема. В отличие от большинства кадровых русских офицеров, он без колебаний перешёл на сторону революционного народа. Корону после всего, что натерпелась от власти его семья и он лично, Карбышев, надо думать, особо не жаловал. И без сожаления расстался с царскими погонами, чинами и регалиями. Снял с парадного мундира все боевые ордена. Да и мундир, признаться, он давно недолюбливал. Знал, что народ привык видеть в таких мундирах царских прислужников и сатрапов - тех, кто больше воевал с забастовщиками, чем с иноземным войском.
Своему народу и своей стране, подвергшейся иностранной интервенции, продолжал служить с тем же рвением и самоотдачей, что и прежде.
Уже в декабре 1917 года, нисколько не сомневаясь в собственном выборе, Д. М. Карбышев добровольно записался в Красную Гвардию.
Сперва он - отрядный инженер красногвардейского полка. С непрерывными боями почти 2 месяца, начиная с января 1918 года, отходил из района Могилёва-Подольского на Умань в составе части, сдерживавшей напор немецких войск.
Дмитрий Михайлович широко использовал свои знания и боевой опыт, безошибочно выбирая способы преодоления водных преград. Красногвардейский отряд, в котором он находился, сражался с превосходящими силами немцев вплоть до заключения Брестского мирного договора.
С мая 1918 года Карбышев уже в Красной Армии.
Сначала - в Главном военно-инженерном управлении РККА.
С июля 1918 года - начальник отдела инженерного управления штаба Северо-Кавказского военного округа. Но и-за боевых действий в округ добраться не смог. И был оставлен в Царицыне - принимал участие в его обороне от белогвардейских и казачьих войск.
С сентября 1918 года - помощник начальника 1-го военно-полевого строительства (Поволжье).
С октября 1918 года - начальник инженеров Самарского укрепрайона и одновременно начальник 6-го военно-полевого строительства.
С весны 1919 года - главный руководитель оборонительных работ Восточного фронта.
К этому времени его уже хорошо знают как мужественного и опытного военного инженера не только в армии, но и в советском правительстве.
«Карбышев - человек необыкновенных дарований и изумительной работоспособности», - напишет в его характеристике Михаил Васильевич Фрунзе.
Можно утверждать, что именно он и открыл Карбышева как талантливого военного инженера.

Особую известность Дмитрию Михайловичу принесла организация обороны Уральска.
Город являлся ключевым звеном в плане командования Восточного фронта по недопущению соединения войск Колчака и Деникина. Для этого требовалось любой ценой сковать армию колчаковского генерала Толстова. А сил у красных в этом районе было недостаточно. И на скорую переброску резервов тоже рассчитывать не приходилось…
Проведя рекогносцировку и необходимые инженерные расчёты, Карбышев убедительно доказал, что при отсутствии у белых тяжёлой артиллерии город можно удержать даже в полном окружении.
Имея в подчинении всего около ста сапёров и опираясь на помощь местных жителей, он сумел создать такие укрепления, которые позволили трехтысячному гарнизону два месяца сражаться в полной блокаде против шестикратно превосходящего противника…

С февраля 1920 года Дмитрий Михайлович - начальник инженеров 5-й армии Восточного фронта.
Он участвовал в строительстве Симбирского, Самарского, Саратовского, Челябинского, Златоустовского, Троицкого, Курганского укреплённых районов.
А когда пришло время наступления, вспомнив опыт Брусиловского прорыва, обучал командиров передовых красноармейских частей практике преодоления полевых оборонительных сооружений.
Он организовывал инженерное обеспечение операций по разгрому войск Колчака и Врангеля.
Участвовал в преследовании колчаковских войск в Сибири, в подавлении крестьянских восстаний в Поволжье.
Следует отметить, что в это же время Карбышев вложил много сил в восстановление железнодорожного транспорта Сибири.
Благодаря его неуёмной энергии и незаурядным организаторским способностям в кратчайшие сроки было восстановлено:
- более ста мостов,
- сотни километров путей,
- большое количество паровозов и вагонов,
- вся телеграфно-телефонная связь в городах в полосе наступления 5-й армии красных.

Осенью 1920 года основные силы Красной Армии стали сосредоточиваться для борьбы с Врангелем.
Неудивительно, что Фрунзе, назначенный командующим Южным фронтом, добился через Реввоенсовет Республики перевода Карбышева из Сибири в своё подчинение.
В боях с врангелевцами в районе Каховки Дмитрию Михайловичу впервые в истории отечественной инженерной военной школы пришлось создавать противотанковую оборону.
С новым делом он справился блестяще.
И уже в первом бою красноармейцы отбили атаку невиданных ими доселе бронированных монстров. Причём, не только отбили, но и захватили семь танков. На память об этих событиях у Карбышева осталась фотография, на которой он запечатлен рядом с Фрунзе на башне трофейного танка «Сфинкс».
В последующем Дмитрий Михайлович руководил инженерным обеспечением штурма укреплений на Чонгарском перешейке и Турецкого вала на Перекопе.

За заслуги в боях на полях Гражданской войны на Восточном фронте, а также при взятии Перекопа, Карбышева наградили именными золотыми часами с надписью: «Красному борцу Социалистической революции от ВЦИК».
Его знали и ценили такие известные полководцы, как М. Фрунзе, В. Куйбышев и Ф. Дзержинкий.

С 1921 года Карбышев почти 3 года возглавлял инженерные войска Вооружённых сил Украины и Крыма.

Богатый практический опыт, полученный в ходе русско-японской, Первой мировой и Гражданской войн, требовал осмысления, анализа и научной обработки.
И Дмитрий Михайлович, несмотря на огромную занятость повседневными делами в войсках, выкраивает время и для исследовательской работы. Именно в это время в журнале «Армия и революция» появляются его первые публикации.

В марте 1923 года Дмитрия Михайловича Карбышева переводят в Москву. Там он возглавляет Инженерный комитет Главного военно-инженерного управления Красной Армии.
А со следующего, 1924 года начинает по совместительству преподавать сразу в нескольких военных академиях.

С ноября 1926 года Карбышев окончательно перешёл на научную и преподавательскую работу в Военную академию имени М. В. Фрунзе.
Среди слушателей Академии Карбышев пользовался популярностью.

Вот что вспоминает о нём генерал армии Штеменко:

«…От него пошла любимая поговорка сапёров: «Один сапёр, один топор, один день, один пень». Правда, её переиначили острословы, по-карбышевски она звучала так: «Один батальон, один час, один километр, одна тонна, один ряд».

А вот воспоминания маршала Баграмяна:

«Лекции он читал с таким знанием дела, так просто и ясно, что самостоятельная работа по его предмету не вызывала у слушателей затруднений. В его лекциях были широко представлены и материалы о новейших достижениях инженерной службы нашей и иностранных армий, и разнообразные исторические примеры, и подлинные документы прошедших войн. Слушатели очень любили консультации Дмитрия Михайловича, во время которых получали все данные, чтобы прийти к правильному решению той или иной задачи. Дмитрий Михайлович никогда не «натаскивал» слушателей, он стремился развивать у нас самостоятельность мышления, оградить от шаблона, схемы. Главную свою задачу он видел в том, чтобы мы твёрдо усвоили и разумно применяли принципы, лежащие в основе инженерных расчётов.
Никто ни разу не слышал от Карбышева, да и не мог услышать, что время консультации стекло. Он готов был, казалось, сидеть со слушателями до утра. Когда же запас наших вопросов иссякал, Дмитрий Михайлович объявлял, что его можно найти, если возникнут новые вопросы. Квартира Карбышева была рядом с академией, и он неизменно приглашал приходить к нему домой, если появится надобность…»

Квартира Карбышевых состояла из рабочего кабинета Дмитрия Михайловича, столовой, спальни и кухни. Необычайная простота обстановки - хозяева не питали страсти к пышной мебели, коврам.

Скромен был и кабинет Дмитрия Михайловича, в котором он в течение многих лет готовился к занятиям, писал свои научные статьи и книги.
В верхней перекладине двери два крюка с кольцами, на которых Дмитрий Михайлович по утрам регулярно делал гимнастические упражнения.
Дмитрий Михайлович был необычайно трудоспособным человеком и, несмотря на огромную занятость, находил время для семьи, с любовью занимался воспитанием детей.

Дочь Елена Дмитриевна (кроме неё были ещё одна дочь Татьяна и сын Алексей) вспоминала:

Нередко можно было видеть моих младших сестрёнку и братишку, тогда ещё совсем маленьких, пристроившихся на конце его письменного стола и занятых рисованием, раскрашиванием или еще каким-нибудь делом. Если они, увлекшись, «распространялись» дальше по столу, папа безропотно отодвигал свои бумаги и продолжал углублённо работать. А когда, не найдя общей точки зрения по какому-нибудь «принципиальному» вопросу, брат с сестрой начинали громко спорить или силой доказывать свою правоту, папа взывал к маминой помощи. Сам же никогда не говорил им, что они ему мешают.

Когда мы жили в лагере академии, папа не забывал принести нам с полевых занятий или какой-нибудь редкий цветок или камышинку, а то даже полевого мышонка или ежа. И все это делалось с единственным желанием порадовать нас.

Папа любил животных, и они отвечали ему тем же. Собаки имели обыкновение спать у его ног, а кот - на письменном столе, под лампой. Когда же нам, детям, удавалось притащить домой клетку с птицами или аквариум с рыбками, то папа немедленно предоставлял живым существам свободу. Птицы, весело чирикая, начинали летать по всей квартире, а рыбки, помахивая хвостиками, плавали в ванне, нарушая все мамины планы.

Помнится, как в один мартовский день папа, к великому ужасу и удивлению мамы, принёс огромную ветку тополя и, поставив её у окна, удовлетворенно заметил; - Ну вот, теперь птицы будут чувствовать себя совсем хорошо, как в лесу.

Папа был большим оптимистом, весёлым, жизнерадостным человеком, любящим и понимающим шутку и умеющим остро, но беззлобно посмеяться над кем-нибудь из своих друзей или знакомых. До сих пор мы с подругой вспоминаем, как однажды, когда мы готовились к экзамену, папа, увидев наши грустные физиономии, спросил:

Что это у вас, девочки, вид, будто вы лягушку проглотили?
И в искусстве он любил лёгкое, весёлое. В последние годы ему мало приходилось читать художественную литературу, но его всегда радовал хороший юмористический рассказ или фельетон в газете. Никогда я не забуду его неудержимый смех, когда он начинал читать рассказ Зощенко, который начинался так:

«У купца Еремеева спёрли енотовую шубу...»

Папа был страстным почитателем таланта Рины Зелёной. Как бы ни был занят, узнав, что у микрофона эта актриса, он откладывал всё в сторону, подходил к радиоприёмнику, а потом, смеясь до слез, сам пытался имитировать то, что услышал.

Папа отлично стрелял и очень гордился этим. У него долго хранилась газета «Фрунзевец», в которой была помещена его фотография с надписью: «Наш военкор Д. М. Карбышев выбивает 66».

Долго уговаривал он меня заняться стрельбой. Наконец настал день, когда мы поехали в тир ЦДКА на занятия стрелковой секции. Придирчиво следил он за моими первыми неуверенными движениями, подробно и терпеливо разъяснял мои ошибки. Уж очень хотелось ему, чтобы я научилась хорошо стрелять. И когда мои пули не стали выходить из чёрного круга, он был очень доволен.
...Нередко я, в то время школьница, просила папу провести беседу на пионерском сборе, написать передовую статью для стенной газеты, сводить нас на экскурсию в Музей Красной Армии и о многом, многом другом. И не было случая, чтобы он отказался.

Как радовался папа, когда я вступила в комсомол! День получения комсомольского билета был отмечен у нас как большой праздник».

Следует отметить ещё одно его качество - неистребимую жажду Дмитрия Михайловича как можно больше знать, жажду всегда не только учить, но и самому учиться.

Вот что об этом писала его дочь Елена Дмитриевна:

«Папа хорошо знал французский и немецкий языки и пользовался ими при чтении технической литературы. Когда ему было около 60 лет, он начал изучать английский язык и относился к этому необычайно серьёзно. Мне кажется, что преподавателям редко попадаются такие прилежные ученики».

В феврале 1934 года Карбышева пригласили возглавить кафедру военно-инженерного дела академии Генштаба.
И ведь что интересно. Сам он при этом академического образования не имел. Случай едва ли не единственный за всю историю!
Чтобы восполнить этот пробел и не давать сплетникам лишнего повода для пересудов, Карбышев (в 56 лет!) садится за парту.
И в 1938-м с блеском оканчивает Военную академию Генерального штаба РККА. В этом же году он утверждается учёным советом в звании профессора.
Стоит упомянуть, что всё это время Дмитрий Михайлович не оставлял ни преподавательской, ни научной, ни практической деятельности. Он успешно руководит академической кафедрой, возглавляет коллектив военных инженеров, проектирующих и строящих укрепления на линиях Молотова и Сталина, трудится в учёном совете по реставрационным работам в Троице-Сергиевой лавре.

К концу 1930-х годов Дмитрий Карбышев считался одним из виднейших специалистов в области военно-инженерного искусства не только в Советском Союзе, но и в мире.
Его перу принадлежат более 100 научных трудов по военно-инженерному искусству и военной истории, переведённых на многие европейские языки.
Он - учёный с мировым именем. Автор наиболее полных исследований в вопросах возведения полевых укреплений, разрушения инженерных заграждений в ходе наступления, форсирования рек и других водных преград.
Его теоретические пособия в вопросах инженерного обеспечения во время боевых операций и тактике инженерных войск считались основополагающими материалами при подготовке командиров Красной Армии перед Великой Отечественной войной.

Среди его непосредственных учеников - будущие начальники Генерального штаба в годы Великой Отечественной войны маршал А. М. Василевский и генерал армии А. И. Антонов, командующие фронтами маршалы И. X. Баграмян и И. С. Конев, генерал армии С. М. Штеменко и другие видные военачальники…

В 1938 году Кабышеву было присвоено звание комдива.
К 20-летию РККА он был награждён орденом Красноой Звезды и юбилейной медалью.

Из характеристики в личном деле Карбышева (1939 год):

«…Трудолюбивый, упорный в своих исканиях, товарищ Карбышев требователен к себе, настойчив, обладает крепкой волей и, несмотря на большой возраст, энергичен, подвижен, не боится трудностей полевой и походной жизни. Лично отлично дисциплинирован и примерен. Скромен, выдержан, отличный товарищ, всегда идущий каждому навстречу, порой даже в ущерб себе. Высокообразованный командир и специалист свого дела…»

В конце 1939 года начинается Советско-финская война.
На Карельском перешейке наши войска топчутся на месте, столкнувшись с мощными фортификационными сооружениями, которые во всём мире считаются непреодолимыми.
И Дмитрий Михайлович в составе группы специалистов Главного военно-инженерного управления РККА выезжает на фронт.
Там вырабатывает рекомендации по инженерному обеспечению прорыва линии Маннергейма.

После окончания «зимней войны» - в 1940 году - Карбышеву было присвоено звание генерал-лейтенанта инженерных войск.
В октябре этого же года он был награждён орденом Красного Знамени.

В канун войны, в феврале 1941 года, он защитил докторскую диссертацию. Профессору Карбышеву была присвоена учёная степень доктора военных наук.

Грянула Великая Отечественная война…

Она застала генерала на Западном фронте, недалеко от Гродно, в штабе 3-й армии.
Он в то время выполнял специальное задание Генерального штаба по инспектированию оборонительного строительства вдоль нашей границы. У него уже собралось достаточно материала для доклада, и можно было возвратиться в Москву. Но так поступить Карбышеву не позволила совесть. Эта совесть властно повелела ему остаться с теми, кто вступил в смертельную схватку с врагом.
Гродно оставили в ночь с 22 на 23 июня 1941 года.
Накануне, генерал передал свой автомобиль с охраной в лице автоматчика жене офицера, которую он встретил у здания штаба с ребёнком на руках после очередной бомбёжки. Карбышев приказал водителю эвакуировать её в тыл.
Перед отходом из Гродно сапёры осуществляли подрыв мостов, многочисленных складов с боеприпасами, топливом, различным военным имуществом. В руководстве этой работой, без сомнения, принимал участие и Дмитрий Михайлович.
На предложение выделить транспорт и личную охрану для отправки в Москву 60-летний генерал инженерных войск отказался, предпочтя разделить судьбу войск.
24 июня вместе с группой офицеров штаба 3 й армии он прибыл на командный пункт 10 й армии, который в тот день был развернут южнее Гродно.
А 26 июня - под Волковыском.
Днем 26 июня гитлеровцы значительными силами пехоты при поддержке танков атаковали штаб армии. Несмотря на превосходство противника, его атаку удалось отразить и занять оборону у Волковысского кирпичного завода возле Шведской горы.
27 июня штаб армии оказался в окружении.
Бои шли уже в городе Волковыске. Офицеры штаба формировали отдельные боевые отряды и группы из скопившихся в лесу людей и тут же отправлялись с ними в бой.
Д. М. Карбышев руководил устройством заграждений на подступах к Замковому лесу.
Командующий 10 й армией генерал Голубев принял роковое решение отходить на восток мелкими группами.
Попав в окружение, Дмитрий Михайлович, как настоящий боевой офицер, решил вырываться из гитлеровского «мешка» вместе с нашими частями.
Он пешком, практически через всю Беларусь, по лесам и болотам полтора месяца шёл с прорывающимися из окружения группами советских войск. Руководил боями и наведением переправ, инженерным обеспечением многочисленных прорывов немецких заслонов.
Так генерал дошёл до Днепра.
Там в ожесточённом бою у деревни Добрейка Могилёвской области генерал-лейтенант Карбышев был тяжело контужен.
И 8 августа 1941 года в бессознательном состоянии попал в плен к врагу.
С этого момента и до 1945 года в его личном деле будет значиться короткая фраза:
«Пропал без вести».

Подвиг несгибаемого русского офицера начался в начале августа 1941 года и продолжался почти четыре года…

Немцы были прекрасно осведомлены о том, какого ранга специалист им достался. Они очень рассчитывали на его знания, опыт и талант. Есть свидетельства, согласно которым, его собирались привлечь на службу вермахта после победы. А тут такая удача!
Но гитлеровцев ждал сюрприз весьма неприятный. Подвиг генерала Карбышева, возможно, не был эффектным, зато продемонстрировал впечатляющий пример мужества, силы духа и патриотизма. От сотрудничества с нацистами он последовательно отказывался.
На него потратили немало сил и терпения, в конечном счёте это и решило его судьбу...

До своей героической гибели генерал-герой прошёл долгий и мучительный путь по десяти кругам фашистского ада.
Попав в руки врага раненным и контуженным, в бессознательном состоянии Дмитрий Михайлович вёл себя в плену непреклонно и мужественно.
В концлагерях его называли «Гордый генерал» за то, что в течение многих месяцев неимоверного унижения сумел сохранить достоинство офицера и верность присяге.
Зная о его квалификации (ведь Карбышев был учёный с мировым именем, его называли «Бог полевой фортификации»), немцы уговаривают генерала сотрудничать. Они возятся с ним так, как не возились ни с одним нашим пленным генералом.
Авторитет Карбышева как военного специалиста был очень высок. В гитлеровской Германии Карбышева хорошо знали: уже в 1940 году IV управление РСХА Имперского управления безопасности открыло по нему специальное досье. Досье имело особую пометку и проходило по категории учёта «IV D 3-а», что означало, - помимо наблюдения за деятельностью, - применять особое обращение в случае захвата в плен.
Немецкое командование было убеждено: Карбышев среди большевиков – человек случайный. Дворянин, офицер царской армии, он с лёгкостью согласится перейти на их сторону. В конце концов, он и ВКП(б) вступил только в 1940 году, видимо, по принуждению. Гитлеровцы рассчитывали использовать пленённого генерала на службе Третьему Рейху.
Однако очень скоро нацисты обнаружили, что Карбышев – крепкий орешек.
60-летний генерал служить Третьему Рейху отказывался. Выражал уверенность в конечной победе Советского Союза и ничем не напоминал человека, сломленного пленом.

Свой лагерный «путь» он начал в польском городе Остров-Мазовецкий.
Поначалу Карбышев попал в концлагерь обычного режима. Там он содержался в нечеловеческих условиях и хлебнул лиха по полной программе. Переболел тяжёлой формой дизентерии.
В октябре 1941 года Карбышева отправляет в лагерь близ польского местечка Замостье.
Дмитрия Михайловича поселяют в специализированный барак №11 (позже прозванный генеральским). Здесь и крыша над головой, и чистая постель, и нормальное питание. Немцы были уверены, что после всего пережитого у выдающегося советского ученого возникнет чувство благодарности. И он легко согласится на сотрудничество.
Но расчёт немцев на это не оправдался...

Когда это не сработало, немцы затеяли более тонкую игру.
И в марте 1942 года Карбышева по личному распоряжению Гитлера перевели в офицерский концентрационный лагерь города Хаммельбург (Бавария).
Этот лагерь, состоящий сугубо из контингента советских пленных офицеров и генералов, был особенным. В задачу его руководства входило любыми методами склонять заключённых к сотрудничеству с нацистской Германией.
В нём велась активная психологическая обработка высокопоставленных советских офицеров с целью заставить их перейти на сторону Германии. Ради этого создавались самые гуманные и доброжелательные условия. Многие из тех, кто пережил ужасы обычных гитлеровских «санаториев», ломались именно здесь, не желая возвращаться к пережитому…
Подвиг генерала Карбышева потребовал от него не только терпения, но и стойкости к искушениям.
Дмитрий Михайлович, однако, оказался совсем из другого текста. Никакими благами и послаблениями «перековать» его не удалось. Несмотря на все уговоры и лестные предложения о службе на стороне фашистов, физические пытки, Д. М. Карбышев не стал предателем.

За «обращение к истине» Карбышева отвечал полковник Пелит. Гитлеровцы очень рассчитывали на него, ведь когда-то они с Дмитрием Михайловичем работали вместе.
Его предупредили, что русский военный инженер представляет для Германии особый интерес. Соответственно, нужно приложить все усилия для привлечения его на сторону нацистов.
Этот офицер вермахта прекрасно владел русским язиком. Потому как в своё время служил в царской армии. Более того, Пелит был даже сослуживцем Карбышева во время работы над фортами Брестской крепости.
Пелит, тонкий психолог, взялся за дело основательно. Уже при их первой встрече он начал играть роль бывалого вояки, далёкого от политики и всей душой сочувствующего заслуженному советскому генералу. На каждом шагу немец старался подчеркнуть своё расположение к Карбышеву, называл его своим гостем и рассыпался в любезностях.
Немецкий офицер старательно обрабатывал красного генерала, расписывая ему все преимущества службы великой Германии, многочисленные блага – материальные и прочие, которые тот обретёт, предав Родину.
Но положительного результата так и не последовало.
Генерал Карбышев, подвиг которого по сей день заставляет уважать его, сотрудничать с гитлеровцами отказывался категорически.
И даже более того: был уверен в победе советского оружия. Убеждением этим он щедро делился с окружающими, внушая им совершенно лишний, по мнению фашистов, оптимизм.
А потом в лагере появились люди доктора Геббельса.
По решению имперского министерства пропаганды в Хаммельбурге создавалась «Комиссия по составлению истории операций Красной Армии в текущей войне». Пленных офицеров убеждали, что цель «составления истории» чисто научная. Что они вольны её писать, как сочтут нужным, максимально правдиво. Те, кто включится в работу, получат дополнительное питание, благоустроенное помещение и даже гонорар. Персонально Карбышеву после завершения рукописей была обещана полная свобода и, если он того пожелает, выезд в любую из нейтральных стран.
Долго его уговаривали, задабривали, обещая щедрые подачки.
Однако Карбышев вновь отмёл все предложенные гитлеровцами варианты сотрудничества.
Более того, сумел отговорить от участия в работе комиссии остальных пленных.

Именно здесь родился его девиз:

«Нет большей победы, чем победа над собой! Главное - не пасть на колени перед врагом».

Тогда гестаповское командование принимает решение использовать несколько другую тактику.
Решено было прекратить использовать пряник и взяться за кнут…

Дмитрия Карбышева вывозят в Берлин - в тюрьму гестапо.
Строптивого генерала заточили в одиночную камеру.
«Промариновав» в одиночке своего узника почти месяц, немцы решили, что этого будет достаточно.
Явившись на очередной допрос, генерал обнаружил в кабинете следователя знаменитого профессора Гейнца Раубенгеймера, крупного специалиста в сфере фортификации. С ним Карбышев был знаком почти двадцать лет. И за трудами немца пристально следил по специальным журналам и литературе. До войны они несколько раз встречались лично. Карбышев относился с большим уважением к немецкому учёному.

То, что от имени германского командования предложил пленному советскому генералу немецкий коллега, было просто фантастично:

Ему, как выдающемуся учёному, предлагают возглавить научную работу по фортификации. При этом, предоставляя ему всё, чего он только не пожелает, для научной работы. Что, кстати, не всегда возможно было дать ему на Родине.

Немедленное освобождение из лагеря.

Переезд на частную квартиру.

Полная материальная обеспеченность - высокий оклад, комфорт.

Возможность заниматься любимым делом. Штат мог набрать себе какой потребуется, финансирование получал самое широкое.

К его услугам могли быть лучшие умы и библиотеки Третьего рейха. Ему будет открыт доступ во все библиотеки и книгохранилища Германии. Будет предоставлена возможность знакомиться с другими материалами в интересующих его областях военно-инженерного дела.

При необходимости гарантировалось любое число помощников для обустройства лаборатории, выполнения опытно-конструкторских работ и обеспечения иных мероприятий научно-исследовательского характера. Тематику их Карбышев волен был выбирать самостоятельно.

Не воспрещался выезд на любой из фронтов, кроме Восточного, для проверки теоретических расчётов в полевых условиях.

Все чины германской армии будут относиться к Карбышеву как к генерал-лейтенанту инженерных войск германского рейха.

При этом особо оговаривалось: никакой политики, никакой идеологии, никакой пропаганды, одно лишь военно-инженерное дело и наука в чистом виде.

Немолодому уже человеку, прошедшему через лишения в лагерях, предлагали роскошные условия с сохранением его положения и звания. От него не требовали даже клеймить Сталина и большевистский режим. Гитлеровцев интересовала только работа Карбышева по его основной специальности.

Дмитрий Михайлович Карбышев отлично понимал, что это, скорее всего, последнее предложение. И следующего уже не последует...
Понимал он и то, что последует за отказом.
Тем не менее на уговоры генерала вермахта переменить голодное лагерное существование на «роскошную жизнь» генерал Карбышев отказался.
Он поставил свою воинскую честь выше самой жизни, явив пример настоящего героизма.

Внимательно выслушав условия сотрудничества, Дмитрий Михайлович спокойно ответил (эти слова с немецкой педантичностью зафиксированы в протоколе):

«Мои убеждения не выпадают вместе с зубами от недостатка витаминов в лагерном рационе. Я солдат и остаюсь верен своему долгу. А он запрещает мне работать на ту страну, которая находится в состоянии войны с моей Родиной».

Раубенгеймер молча встал, поклонился и вышел из камеры.

Немцы спрашивали:

Чего бы он хотел от гитлеровского правительства, чтобы перейти из советского подданства в немецкое?

Мужественный генерал отвечал:

«Я не торгую Родиной».

Долго Д. М. Карбышева уговаривали, задабривали, обещали щедрые подачки.
Наконец, немецкий генерал, не совладав с нервами, подскочил к Карбышеву и заорал:
«Чего же вы хотите? Денег? Назначайте цену! Сколько?»
Едва стоявший на ногах, иссохший, постаревший, тяжело больной Карбышев в ответ плюнул в искорёженную злобой физиономию фашиста.

Гитлеровцы очень рассчитывали на Карбышева, на его влияние и авторитет. Именно он, а не генерал Власов, по первоначальной задумке, должен был возглавить Русскую Освободительную армию.
Ему устраивают встречу с высокими чинами (к примеру, с фельдмаршалом Кейтелем) и вновь уговаривают.
Напрасно!

Целые полгода издевались над старым человеком, прибегали к шантажу и провокациям. Но не сломили волю советского генерала.
Все замыслы нацистов разбились о непреклонность Карбышева…

После этого шутки закончились. Фашисты тут же поставили на мечтах о сотрудничестве с Карбышевым жирный крест.

Спустя какое-то время тюремному начальству пришло распоряжение из главного военно-инженерного управления вермахта:

«Этот крупнейший советский фортификатор, кадровый офицер старой русской армии, человек, которому перевалило за шестьдесят лет, оказался насквозь заражённым большевистским духом, фанатически преданным идее верности, воинскому долгу и патриотизму… Карбышева можно считать безнадёжным в смысле использования его у нас в качестве специалиста военно-инженерного дела».

На документе размашисто, красным карандашом нанесена резолюция одного из фашистских бонз:

«Направить в концлагерь Флоссенбург на каторжные работы. Не делать никаких скидок на звание и возраст».

Карбышев очутился во Флоссенбюрге.
Этот лагерь был знаменит своими каторжными работами и поистине бесчеловечными условиями по отношению к заключённым.
Там Карбышева стали использовать на каторжных работах особой тяжести. Но, по свидетельствам солагерников, генерал и тут не предавался унынию. Убеждённость в грядущей победе нисколько не оскудевала. Он внушал эту веру другим людям, являясь своеобразным лидером сопротивления.
И здесь генерал удивлял своих товарищей по несчастью несгибаемой волей, силой духа и уверенностью в конечной победе Красной Армии.

Всему лагерю стал известен его призыв:

«Не терять чести даже в бесчестье!»

А также приказ Карбышева:

«Плен – страшная штука, но ведь это тоже война, и, пока война идёт на Родине, мы должны бороться здесь. Поступайте так, как нужно в интересах Родины, и говорите всем, что это я вам приказал».

Шестимесячное пребывание Дмитрия Карбышева в аду Флоссенбюрга закончилось его переводом в нюрнбергскую гестаповскую тюрьму.
Его опять заточили в одиночку.
И снова уговоры, шантаж, провокации, изнурительные пытки…
У него было два полюса выбора:
- огненная голгофа Яна Гуса и Джордано Бруно или же
- обходной манёвр Галилея.
Карбышев выбрал первое – самые страшные нацистские фабрики смерти.

Не добившись своего и озлобившись, гитлеровцы обрекли Дмитрия Михайловича на верную гибель.

Мрачной каруселью закружились лагеря, куда перебрасывали Карбышева.
Майданек, Освенцим, Заксенхаузен, Маутхаузен – эти поистине кошмарные лагеря смерти, через которые пришлось пройти Карбышеву.
И там, несмотря на нечеловеческие условия существования, он до последних своих дней оставался волевым и несгибаемым человеком.

И всюду Карбышев вдохновлял участников борьбы с фашистами:

«Главное – не покоряться, не пасть на колени перед врагом».

Один из советских пленных потом вспоминал, что Карбышев умел поднять настроение даже в самые тяжёлые минуты.
Когда пленные трудились над изготовлением могильных плит, генерал заметил:
«Вот работа, доставляющая мне истинное удовольствие. Чем больше надмогильных плит требуют от нас немцы, тем лучше, значит, идут у наших дела на фронте».

Его переводили из лагеря в лагерь. Условия становились все более жестокими. Это было равносильно приговору к медленной мучительной смерти…
Но сломать Карбышева нацисты так и не сумели.
В каждом из лагерей, где оказывался генерал, он становился настоящим лидером духовного сопротивления врагу. Его стойкость придавала сил тем, кто оказывался рядом.

Пока фашисты всячески изощрялись, перебирая варианты всевозможных сочетаний «кнута и пряника», чтобы сломить дух Карбышева, среди его товарищей по несчастью распространялась слава о несгибаемом генерале.
Стоустая молва разносила из лагеря в лагерь его имя, его заповеди поведения в фашистском плену.

Вот они:

«1. В любых условиях соблюдать организованнсть, сплочённость, товарищескую взаимопомощь, всеми силами помогать ранеым и больным.
2. Высоко держать честь воина Красной Армии, быть до конца верным воинской присяге. Ни в чём не унижать своего достоинства перед лицом врага.
3. Вести самоотверженную борьбу с фашистами, предателями и изменниками Родины.
4. Создавать патриотические группы военнопленных для саботажа, вредительства и диверсий в тылу врага.
5. При первой возможности совершать побеги из плена.
6. Разбивать миф о непобедимости гитлеровских войск и вселять военнопленным уверенность в нашей победе».

Карбышевские правила знали наизусть узники разных лагерей.

Дмитрий Михайлович презирал фашистских палачей и боролся против них.
В каждом из лагерей смерти, куда бросали его враги, он участвовал в подпольном антифашистском движении.
Всюду вдохновлял участников борьбы с нацизмом.
Ни на йоту не терял мужества. И подбадривал тех, кто впадал в апатию, кого угнетало чувство безнадёжности.
Поднимал в людях дух и укреплял веру в победу советского народа у всех узников концентрационных лагерей.
Призывал их бороться с гитлеровцами, готовить побеги.
Он стал для узников лагерей смерти символом железной воли, несокрушимой убеждённости в нашей победе.

Иностранные товарищи по несчастью говорили:

«Страна, которая имеет таких сынов, как Карбышев, армия, которая имеет таких генералов, как он, культура, которая воспитала таких учёных, как он, партия, в рядах которой есть такие люди, как генерал Карбышев, непобедимы».

Седдон Де-Сент-Клер, майор канадской армии, - один из немногих свидетелей гибели Дмитрия Михайловича. Он рассказал об огромном влиянии Карбышева на заключенных, о большой агитационной работе, которую вёл этот старый, больной человек среди военнопленных. Среди заключённых ходили по рукам Карбышевские сводки о положении на фронтах.

А тем временем фронт катился на Запад. Советские войска вступили на территорию Германии. Исход войны стал очевиден даже убеждённым нацистам, иллюзий не оставалось. Гитлеровские цепные псы стремились расправиться с теми, кто оказался сильнее их даже в оковах и за колючей проволокой…

Фашистские палачи торопились покончить с Карбышевым.
Он был им страшен даже в деревянных колодках, в полосатой робе, высохший и больной.

17 февраля 1945 года в 12 часов дня, когда до победы оставались считанные недели, Дмитрия Михайловича привезли в лагерь смерти Маутхаузен.
Его отобрали в особую группу и подвергли садистской, изощренной казни. Казни не петлей, и не газом, и не огнём. А казни водой…
18 февраля гестаповцы вывели своих подопечных во двор.
Узникам велели догола раздеться. При двенадцатиградусном морозе, на лютом ветру их держали на площади. Обессиленные, голодные люди умирали один за другим. У кого-то не выдерживало сердце, кто-то просто замерзал. За попытку увернуться награждали ударом по голове. Для многих такая экзекуция была невмоготу: коченели, падали бездыханными.
Остальных затолкали в баню под горячий душ. Оттуда – обратно на площадь под нацелённые брандспойты.
И опять уцелевших – в баню. А оттуда опять – на площадь.
Как по ледяному катку метались обнажённые люди. Метались между стеной башни и каменной стеной, силясь подняться, спастись от острых, как жало, струй ледяной воды.

Гоготали, ржали эсэсовцы, напором воды сбивая с ног тех, кто ещё пытался встать. Один за другим превращались в ледяные изваяния люди. Один за другим замерзали их крики. Крики проклятья!
Среди самых стойких оказался генерал Карбышев.

Даже медленно и неумолимо превращаясь в ледяную глыбу, он находил в себе силы поддерживать товарищей:

«Бодрей, товарищи! Думайте о своей Родине, и мужество вас не покинет!»

До победы генерал Карбышев не дожил всего 2 с половиной месяца…

7 концентрационных лагерей, истощения, болезни, издевательства и пытки, непосильный труд и непрекращающиеся попытки на фоне всего этого, со стороны немецкого командования, склонить генерала к сотрудничеству, выдержал этот уже пожилой человек, перед тем как принять мучительную смерть в феврале 45-го…

Один из узников Маутхаузена Эйжен Веверис сохранил в памяти на всю жизнь образ измождённого седоволосого человека, упиравшегося в чёрнокаменную стену:

«Он был прикован к стене ледяной цепью. А острые и холодные клювы терзали и терзали его иссушённое мукой тело…
Человек этот кричал! Нет, он не проклинал палачей! Он обращался к оставшимся в жизни! В последней несломленной гордости, в последних словах своих он был с теми, кто оставался на земле:
– Бодрей товарищи! Думайте о своей Родине и мужество вас не покинет!..
Кто был этот старик, медленно и неумолимо превращавшийся в ледяной памятник? Карбышев! Дмитрий Карбышев! Советский генерал!
И были эти слова, передававшиеся из уст в уста, как знамя, как факел в ночи».

Вырвавшись из лагеря смерти живым, Эйжен Веверис создал нерукотворный памятник генералу-герою:

«Мы, словно пни, отупели,
Ослепли от крови и пота.
Нас штейнбрух швырнул на колени,
Для многих он стал эшафотом –
Ну, что же!
Мы тягостным сном равнодушья
заснули…
Тогда его вывели.
А ветер в тот день был, как нож, нацелён,
И стынь, как сталь, раскалена.
А вода лилась,
Лилась, лилась, лилась…
И лёд схватил его,
Как пламя схватило Джордано Бруно.
Вдруг мы опять ощутили муки –
Его муки,
И волю –
Ярость бойца.
В тот день,
Когда ветер был бритвы острее,
К жизни нас подняла
Боль Прометея».

Смерть генерала Карбышева не устрашила оставшихся живыми узников. Она пробудила даже в самых отчаявшихся стремление, волю к борьбе. Через короткое время в Маутхаузене восстал двадцатый блок – штрафной в штрафном лагере. Восставшие штрафники двадцатого блока, чудом вырвавшиеся на свободу Виктор Украинцев, Иван Батюшков, Владимир Шепетя, Иван Бакланов, Владимир Соседкин запомнили: призыв генерала Карбышева донёсся и в этот блок, замурованный со всех сторон, подобно склепу.

Седдон де Сент-Клер, майор канадской армии, – один из немногих свидетелей гибели Дмитрия Михайловича – говорил:

«Память о генерале Карбышеве для меня священна. Я вспоминаю о нём как о самом большом патриоте, самом честном солдате и самом благородном и мужественном человеке, котрого я встречал в своей жизни».

Карбышев был одним из тех, кто в условиях гитлеровского плена самоотверженно боролся с коричневой чумой и адом фашизма. Боролся и отдал этой священной борьбе всё что мог. Неуёмную волю и энергию. Кипучую страсть воина-патриота и несгибаемое упорство. Отдал собственную жизнь во имя Победы над фашизмом.

Родина высоко оценила солдатский подвиг генерал-лейтенанта Дмитрия Михайловича Карбышева.
За исключительную стойкость духа и несгибаемое мужество, проявленные в борьбе с немецкими захватчиками в Великой Отечественной войне, Указом Президиума Верховного Совета СССР 16 августа 1946 года ему было присвоено звание Герой Советского Союза (посмертно).

«Умирая, не умрёт герой – мужество останется в веках» – так написал поэт Муса Джалиль.

Нерукотворный памятник воздвиг себе генерал Карбышев - героической жизнью и доблестной смертью заслужил он вечную Славу, любовь и бессмертие.

Он воспет поэтами. О нём написаны книги. О нём сложены песни и легенды. Живописцы запечатлели его образ в художественных полотнах, скульпторы – в памятниках.
Имя легендарного генерала Карбышева известно всему миру.
Имя этого несгибаемого человека увековечено в названиях кораблей и железнодорожных станций, улиц и бульваров многих городов, присвоено школам и детским оздоровительным лагерям.
Всюду, где жил, работал, воевал герой, установлены мемориальные доски.
Памятники «генералу с гранитным сердцем» установлены в Москве, Казани, Владивостоке, Самаре, Тольятти, Первоуральске, Нахабине, Тюмени и Омске.
Воздвигнут монумент и там, где Дмитрий Михайлович погиб, - в Маутхаузене. Он невозмутимо возвышается над площадью, сложив руки на груди. Фигура героя выступает из камня только наполовину – монолит изображает ледяную колонну, в которую превратился перед гибелью генерал Карбышев. К пьедесталу этого монумента одним из первых возложил венок и поклонился памяти отважного воина – Юрий Гагарин, первый космонавт Земли.
Сюда приходят, приезжают, прилетают тысячи людей со всех уголков земного шара…

Юношеская мечта Дмитрия Карбышева, высказанная им своему другу Григорию Вискунову: «Хочу найти свою звезду... У каждого человека должна быть своя путеводная звезда!», сбылась. Найдена между Марсом и Юпитером и отныне навечно излучает немеркнущий свет звезда Карбышева…

Генерал Карбышев, как и Прометей, Ян Гус, Джордано Бруно, не ушёл из жизни бесследно.
Свершённое им передаётся грядущим поколеним – как факел вечной эстафеты.
А сам он, повторившись в бронзе и граните памятников, навсегда остаётся тревожащей совесть зазубриной в генетической памяти народа…

Где «гибридный» ответ Москвы на биологическую угрозу?

Где «гибридный» ответ Москвы на биологическую угрозу?

Александр Иванович, Ростов

Мова -- последний гвоздь в крышку гроба Украины

ярусский

Арина Родионовна

ярусский

Выборы в Молдове: кризис продолжается, СК РФ не просыпается…

ярусский

Выборы в Молдове: кризис продолжается, СК РФ не просыпается…

Выборы в Молдове: кризис продолжается, СК РФ не просыпается…

Стальнов Иван Петрович

Выборы в Молдове: кризис продолжается, СК РФ не просыпается…

вы бредите?

Раскол на Украине – новый удар Запада по русским. История вопроса.

ярусский

Русские генералы Родиной не торгуют и Родину не предают...

По весьма скудным данным, генерал РККА Михаил Ефремов предпочёл смерть плену. Он отказался в апреле 1942-го эвакурироваться на самолёте, остался вместе со своими войсками 33-й армии, а 19 апреля застрелился.

Генерал РККА Дмитрий Карбышев попал в плен, оказался в концлагере Маутхаузен и, отказавшись сотрудничать с фашистами, был ими заморожен живым.

Генерал армии Российской империи Антон Деникин наотрез отказался сотрудничать с гитлеровцами.

Немцы устроили встречу Деникина и Власова, в ходе которой Власов пытался добиться от старого полководца хотя бы устного одобрения. Но Деникин был непреклонен. "Я русский офицер и чужой формы никогда не носил. А Вы осмелились явиться ко мне в форме, которую на Вас надели враги русского народа. Нам не о чем разговаривать".

Начало Второй мировой войны (1 сентября 1939 года) застало генерала Деникина на юге Франции в деревне Монтэй-о-Виконт, куда он выехал из Парижа для работы над своим трудом «Путь русского офицера». Согласно авторскому замыслу, эта работа должна была являться одновременно введением и дополнением к «Очеркам русской смуты». Вторжение немецких войск на территорию Франции в мае 1940 года заставило Деникина принять решение спешно покинуть Бург-ла-Рэн (под Парижем) и на машине одного из своих соратников полковника Глотова выехать на юг Франции к испанской границе.

В Мимизане к северу от Биаррица машину с Деникиным настигли немецкие моторизованные части. Был заключён немцами в концентрационный лагерь, где ведомство Геббельса предлагало ему содействие в литературной работе. Отказался от сотрудничества, был отпущен и поселился под контролем немецкой комендатуры и гестапо на вилле друзей в деревне Мимизан в окрестностях Бордо. Многие из книг, брошюр и статей, написанных Деникиным в 1930-е годы, оказались в списке запрещённой литературы на территории, контролируемой Третьим рейхом, и были изъяты.

Отказался регистрироваться в немецкой комендатуре как лицо без гражданства (которыми являлись русские эмигранты), мотивировав это тем, что он является подданным Российской империи, и это подданство у него никто не отбирал.

В 1942 году немецкие власти снова предложили Деникину сотрудничество и переезд в Берлин, на этот раз требуя, согласно трактовке Ипполитова, чтобы он возглавил антикоммунистические силы из числа русских эмигрантов под эгидой Третьего рейха, но получили решительный отказ генерала.

Гордеев, ссылаясь на полученные в архивных документах сведения, приводит информацию, что в 1943 году Деникин на личные средства направил Красной армии вагон с медикаментами, чем озадачил Сталина и советское руководство. Было принято решение медикаменты принять, а имя автора их отправки не разглашать.

Оставаясь убеждённым противником советского строя, призывал эмигрантов не поддерживать Германию в войне с СССР (лозунг «Защита России и свержение большевизма»), неоднократно называя всех сотрудничающих с немцами представителей эмиграции «мракобесами», «пораженцами» и «гитлеровскими поклонниками».

При этом, когда осенью 1943 года в Мимизане, где проживал Деникин, был расквартирован один из восточных батальонов вермахта, смягчил своё отношение к рядовым военнослужащим из бывших советских граждан.

Он полагал, что их переход на сторону врага объяснялся нечеловеческими условиями содержания в нацистских концлагерях и изуродованным большевистской идеологией национальным самосознанием советского человека. Взгляды на Русское освободительное движение Деникин выразил в двух неопубликованных очерках «Генерал Власов и власовцы» и «Мировая война. Россия и зарубежье».

Настоящие русские генералы всегда остаются русскими.

И какой-то дикой фантасмогорией видится дискуссия о незаслуженно упоминаемом не по делу фильме "Матильда". Ведь Николай Второй был полковником РУССКОЙ ГВАРДИИ , изменившим присяге и бросившем страну, врученную ему Богом, на произвол судьбы и врагов.

А эти три генерала Присяге не изменили. И до сих пор не признаны Святыми.

И мне почему-то кажется, что их души на небесах сейчас вполне однозначно оценивают сейчас деятельность тех, кто разваливал великую страну. Хоть в 17-м, хоть в 91-м.

Они всегда в ЕДИНОМ строю ЗАЩИТНИКОВ ОТЕЧЕСТВА.

"20 апреля нашей 4-й танковой дивизии было поручено сформировать новую бронированную боевую группу. В ее состав вошла вся оставшаяся бронетехника 12-го панцергренадерского полка, 2-го батальона 103-го танкового артиллерийского полка и нашего 35-го танкового полка. Командование ею принял майор фон Хайден, а сама боевая группа была непосредственно подчинена штабу 2-й армии.
Арьергардные бои на косе Фрише-Нерунг продолжались недолго, так как советские войска, превосходившие нас в технике и имевшие достаточно боеприпасов, скоро вышли к Нёйкругу. Бронированная группа 4-й танковой дивизии принимала самое активное участие в этих кровопролитных боях.
Лично для меня этот "смертельный танец" начался внезапно. Штаб 1-го батальона 35-го танкового полка переехал в одиноко стоящий лесной домик в густом сосновом бору близ Фёглерса, где мы весьма уютно устроились. Посыльный из обоза на гусеничном мотоцикле привез нам горячий кофе и - что самое главное - долгожданную почту, которая все это время пылилась где-то.

Для меня это была целая пачка рождественских писем от моей молодой жены, которые были отправлены в Курляндию, но уже не застали меня там. В посылку было вложено даже рождественское печенье, уже частично раскрошившееся в пыль, сухой кекс, который, несмотря на долгое путешествие через море, был еще вполне съедобен, и пара теплых наколенников ручной вязки.
В то время как я радовался всем этим посылкам и предавался счастливым воспоминаниям, хотя и знал, что это, может быть, моя последняя посылка с родины, со стороны бухты раздались отдаленные артиллерийские залпы. Это было что-то новое, так как до сих пор с той стороны все было спокойно. За годы войны слух и все остальные чувства настолько обостряются, что начинаешь мгновенно различать, когда стреляют по тебе, а когда нет. А эти выстрелы явно предназначались нам. Хотя нас и защищали кирпичные стены дома, все же мы предпочли побыстрее смыться и спрятаться в укрытие, вырытое здесь еще до нас, как и все остальные укрепления.
И действительно! Все четыре снаряда были предназначены именно нам и с поразительной точностью разорвались в непосредственной близости от нас. Один из них угодил прямо в охотничий домик, который разнесло на куски. Их разбросало настолько далеко, что некоторые даже долетели до бухты. Даже мышь не могла бы уцелеть там, внутри.
Мой пакет с рождественскими подарками, который так и остался стоять на столе, постигла та же участь. Лишь чудом мне удалось подобрать под обломками стен один из наколенников, которые связала для меня жена. Не знаю почему, но я взял его с собой и пронес через все последующие передряги. Я и сегодня еще храню его как память об этих событиях 1945 года на косе Фрише-Нерунг.
Мы уже думали, что тот ад, который нам пришлось пережить в Данциге, больше не повторится. Но оказалось, что мы ошиблись.
+++++++++++++++
Эти самые последние дни пагубной войны, не описанные в фронтовых донесениях, были тяжелее всего, потому что мучительная неизвестность и глухое отчаяние разъедали наши сердца, а безжалостная борьба за жизнь высасывала последние силы.
Почти безоружные солдаты в изношенной форме, с потухшими глазами на серых лицах, в которых отражался ужас, и днем и ночью спешили на запад по ухабистым бревенчатым настилам вдоль косы Фрише-Нерунг. Это были оставшиеся в живых солдаты немецкой 4-й армии, разгромленной в Восточной Пруссии, - с Земландского полуострова, из Кенигсберга, которым где-то как-то самыми невероятными путями удалось избежать плена или смерти на берегах бухты Фришес-Хафф.
Прибывали все новые и новые раненые в почерневших от крови бинтах. Но они так торопились, что ни один не хотел остановиться для перевязки, у них не было времени даже передохнуть, сделать глоток воды из армейской фляжки, перекусить куском хлеба и выкурить сигарету. Какой же ужас они, должно быть, пережили!
Назад, назад! Чтобы не терять времени, чтобы поскорее оказаться подальше от этого шквала из стали и свинца, подальше от фронта! Это было их единственным желанием. Они еще не знали, что и здесь был сплошной фронт, без начала и без конца.
Эту узкую 800-метровую полоску земли почти непрерывно обстреливала советская легкая артиллерия, которую наши солдаты окрестили "Ratsch-bumm". Десятки реактивных установок залпового огня, прозванных "сталинскими органами", сотни минометов всех калибров обстреливали косу Фрише-Нерунг с самого близкого расстояния, а нам просто нечего было им противопоставить. Над бухтой с ревом пролетали тяжелые снаряды одновременно как минимум 180 орудий калибром от 122 миллиметров и больше.
Со стороны моря по нам с короткими интервалами вели огонь советские канонерки. Нам отравляли жизнь бесчисленные танки и самоходки - "Т-34", "Иосиф Сталин" и американские "Шерман"», усиленные дополнительной лобовой броней и поэтому прозванные "таранами". И только кучка противотанковых орудий, скрытых вдоль косы Фрише-Нерунг, вела огонь по вражеским танкам на побережье.
+++++++++++++++++
Наш танковый батальон 29 апреля был скрытно выдвинут вперед для прикрытия 4-го танкового разведбатальона, увязшего в боях в районе Фёглерса. В ходе кровопролитных оборонительных боев, от одного рубежа к другому, мы постепенно отступили к Кальбергу, который был сдан 3 мая. Тут уж в бой пришлось вступить нашему 12-му панцергренадерскому полку.
Хотя советские войска 5 мая должны были занять Прёббенау, все же дивизиям Красной Армии так и не удавалось смять немецкую оборону. В ночь на 6 мая в одном из ближних боев мы потеряли бывший командирский танк "Пантера", на котором прежде ездил наш командир полка. Ему не удалось отбиться от врага со своей жестяной бутафорской пушкой. Так как все его вооружение состояло из одной командирской рации, нам самим пришлось поджечь его. Поэтому разведбатальон дивизии предоставил нам свой оборудованный рацией бронетранспортер.
К 7 мая от 1-го батальона 35-го танкового полка нас имелось всего 80 человек с двенадцатью совершенно раздолбанными танками, к которым оставалось лишь немного горючего и несколько снарядов. Все эти жалкие остатки были сконцентрированы под Боденвинкелем, у самого основания косы Фрише-Нерунг. Теперь мы действовали в составе 7-й баварской пехотной дивизии, которая до этого времени отражала все советские атаки на "водном фронте".
Позиции здесь были хорошо оборудованы. Через каждые четыре-пять километров косу от Балтийского моря до бухты Фришес-Хафф пересекали траншеи. Две или три из этих позиций были оборудованы заблаговременно. Советы обрушили на эти траншеи всю свою огневую мощь и буквально сровняли их с землей, оставив от них лишь просеки в лесу.
Страшнее всего были "корчеватели деревьев" ("Baumkrepierer"). Так мы прозвали снаряды с особо чувствительным взрывателем, который детонировал при малейшем соприкосновении с ветвями деревьев. Их осколки, разлетавшиеся веером вниз, делали смертельно опасным любое передвижение по земле, так как укрыться от них можно было лишь в траншеях или за броней танков. И даже каждая вылазка, чтобы подобрать тяжелораненых, оборачивалась всякий раз новыми жертвами. Горе тому, кто был ранен на участке другого подразделения!
Майское небо было темно-синего цвета! Погода держалась просто до жути прекрасная. Раздолье для советских бомбардировщиков, которые день и ночь мелькали за кронами деревьев. Советские штурмовики появлялись буквально с первыми лучами рассвета и до самой темноты почти беспрестанно кружили над вершинами сосен, едва не задевая их крыльями, и непрерывно обстреливали и бомбили наши позиции.
Из-под их крыльев с шипением вырывались снаряды, которые сеяли смерть на наших позициях, на батареях, везде, где еще оставалось что-то живое. Они взрывали желтый песок дюн и крушили кроны деревьев из своих авиационных пушек и пулеметов. Вслед за первой дюжиной штурмовиков тут же прилетала другая. Наша зенитная артиллерия молчала, а об истребителях вообще не было и речи.
+++++++++++++++++
Остатки немецкой 2-й армии, практически без какого бы то ни было прикрытия, забытые богом и проклятые всем миром, вели отчаянную и беспримерную борьбу.
В небе послышался звонкий гул моторов бомбардировщиков "Бостон" - "привет из Америки", как мы их называли. Вот и они - двадцать, сорок, шестьдесят машин, - но и это не все, поскольку гул еще продолжается. Мгновенный грохот, и - мгновенный ужас. Земля содрогнулась - всего на какие-то секунды, но они кажутся вечностью. Над лесом поднялись огромные клубы пыли, заслоняя собой солнце. И через несколько минут раздаются крики тяжелораненых, искалеченных, погребенных заживо и умирающих.
Почти животные призывы о помощи переходят в невнятное клокотание и предсмертный хрип. Хотел бы я, чтобы эти звуки вечно звучали в ушах тех, кто стоит у рычагов власти! Тогда наверняка на нашей земле не было бы больше войн.
Прошел слух, что нас, бронированную группу, то есть последних танкистов, должны вскоре погрузить на борт военного корабля и эвакуировать отсюда. Предполагалось, что это будет в ночь на 10 мая. Таким образом оставалось еще три дня. Три дня! Это же семьдесят два бесконечных часа! Но, с другой стороны, что значили какие-то семьдесят два часа по сравнению с почти четырьмя годами войны на востоке.
++++++++++++++++
7 мая около 3 часов дня все незадействованные солдаты нашего 35-го танкового полка были вывезены из Никельсвальде в Хелу. Им пришлось провести 30 часов в ожидании парома в устье Вислы. Таким образом, на косе осталось только 8 танковых экипажей, небольшая группа ремонтников и отделение связистов. Три танка были полностью готовы к бою. Еще пять машин, неспособных передвигаться своим ходом, оттащили на указанную позицию с помощью тягачей, где, по примеру русских, они были вкопаны в землю по самую башню. Им отводилась роль "огневых точек", которые 10 мая будут удерживать наш небольшой плацдарм.
До нас постоянно доходили сообщения иностранных радиостанций, из которых мы узнавали о последних событиях на нашем участке и в Германии. Благодаря им мы узнали, что с 3 мая ведутся переговоры о перемирии с западными союзниками и что на всем Западном фронте с 8 часов утра 5 мая вступает в силу соглашение о прекращении огня. Мы были уверены, что уж теперь-то все имеющиеся суда будут посланы на восток, чтобы увезти на родину нас, всеми брошенных солдат, тем более что 6 мая все беженцы уже были вывезены на восток.
Однако мы еще не знали о том, что 2 и 3 мая английские бомбардировщики совершили несколько налетов на Кильскую и Любекскую бухты, где стояло на якоре несколько немецких торговых судов. В результате бомбардировки 23 из них были потоплены, а еще 8 получили тяжелые повреждения; в их числе были и стоявшие в Нёйштедтской бухте под белым флагом океанские лайнеры "Кап Аркона" ("Сар Аrkоnа") и "Дёйчланд" ("Deutschland"), а также менее крупный теплоход "Тильбек" ("Thielbeck").
И это случилось в то самое время, когда переговоры о прекращении военных действий уже близились к официальному завершению! Многие беженцы, уже считавшие себя в безопасности после всех перенесенных тягот, погибли на этих судах. Мы узнали все подробности этого только много позже, уже после нашего бегства с косы Фрише-Нерунг, когда мы провели два месяца в Зирксдорфе. Нам было тяжело понять эти действия англичан.
+++++++++++++++++
5 мая штаб германских ВМС приказал срочно отправить все имеющиеся корабли на восток для эвакуации отрезанных немецких войск из Курляндии, Хелы и из устья Вислы. В результате с 5 по 7 мая из Курляндии было вывезено на запад 23 700, а из Хелы - 63 000 человек.
7 мая примерно в 11 часов вечера одна из иностранных радиостанций объявила, что Германия безоговорочно капитулировала на всех фронтах. Мы, разумеется, не поверили этому, так как для нас, последних оставшихся здесь солдат, это означало, что наградой за наше упорство будет советский плен. Конечно, все последние недели нам и так приходилось жить с этой мыслью. Но теперь, когда эта страшная перспектива могла стать реальностью, внутри все холодело.
Впрочем, небольшая надежда у нас еще оставалась. В штабе дивизии пока еще ничего не знали о капитуляции на Востоке. Мы, последние 50 человек - все, что осталось от 35-го танкового полка, заранее строили планы, обсуждали тот или другой из них, теснее сплачивались между собой и принимали решения на случай, если...
Мы даже выслали по одному офицеру связи с рацией на один из кораблей Кригсмарине и на паром. Мы пока еще не хотели сдаваться." - из воспоминаний лейтенанта танкового разведовательного батальона 4-й танковой дивизии вермахта Х.Шойфлера.

Знаменитые слова генерала Дмитрия Михайловича Карбышева, сказанные фашистским палачам. Его стойкость и мужество поражают воображение.

Родился 26 окт. 1880 года в семье военного, из дворян. Прошел русско-японскую и первую мировую войны. В 1917 вступил в Красную Армию, был военным инженером. ВОВ встретил генерал-лейтенантом, доктором военных наук. 8 августа 1941, во время попытки прорвать окружение, был контужен и захвачен в плен.

Поняв, кого им удалось захватить, немцы сразу решили заняться вербовкой видного военного специалиста. Использовались все приемы, от подкупа и обещания сытой и комфортной жизни, до изощренных издевательств. Карбышева не кормили, содержали в камере с таким ярким светом, что невозможно было спать. Результатом стала непереносимая бессонница, страшное нагноение глаз, выпадшие зубы. Карбышев, уже немолодой человек, был непреклонен:

Мои убеждения не выпадают вместе с зубами

После этого в досье вербовщики написали «…Этот крупнейший советский фортификатор, кадровый офицер старой русской армии, человек, которому перевалило за шестьдесят лет, оказался фанатически преданным идее верности воинскому долгу и патриотизму… Карбышева можно считать безнадежным в смысле использования у нас в качестве специалиста военно-инженерного дела».

Дальше начался настоящий ад концлагерей, которых было около десятка. Но Дмитрий Михайлович до самой смерти не терял бодрости духа. По воспоминаниям одного офицера, который был с Карбышевым в Освенциме, он задал генералу глупый вопрос: «Как чувствуете себя в Освенциме?». Карбышев поклонился и ответил: «Хорошо, бодро, как в Майданеке». А когда он работал в команде по заготовке могильных плит, то обмолвился, что эта работа доставляет ему истинное удовольствие:
- Чем больше мы должны делать надгробий, тем лучше, значит, идут дела у наших на фронте.

Погиб генерал Карбышев 18 февраля 1945 года в концлагере Маутхаузен (Австрия). Его, вместе с другими узниками (около 500 человек) вывели на плац и стали обливать на морозе холодной водой из пожарных брандспойтов. Посиневшие люди падали один за одним. Дмитрий Михайлович держался очень долго и до последнего поддерживал стоявших вокруг:
- Бодрее товарищи! Думайте о Родине и мужество вас не покинет. Вскоре упал и он…

Звание Героя Советского Союза было присвоено генералу Карбышеву посмертно (28 февраля 1948 года).

Родился Дмитрий Михайлович Карбышев ровно 135 лет назад, но время не властно над истинными солдатами Родины…