Носов николай николаевич. Носов Н

Мы с Мишкой остались у тёти Наташи. А у тёти Наташи была собака Дианка. И вот как раз в тот день, когда мама уехала, Дианка вдруг ощенилась: шестерых щенков принесла. Пятеро чёрных с рыжими пятнами и один - совсем рыжий, только одно ухо у него было чёрное. Тётя Наташа увидела щенков и говорит:

Чистое наказанье с этой Дианкой! Каждое лето она щенков приносит! Что с ними делать, не знаю. Придётся их утопить.

Мы с Мишкой говорим:

Зачем топить? Они ведь тоже хотят жить. Лучше отдать соседям.

Да соседи не хотят брать, у них своих собак полно, - сказала тётя Наташа. - А мне ведь тоже не надо столько собак.

Мы с Мишкой стали просить:

Тётечка, не надо их топить! Пусть они подрастут немножечко, а потом мы сами их кому-нибудь отдадим.

Зря я вам поверила, - сказала тётя Наташа. - Теперь я вижу, что все щенки останутся у меня. Что я буду делать с такой оравой собак? На них одного корму сколько надо!

"Милая мамочка! Разреши мне держать щеночка маленького. Он очень красивый, весь рыжий, а ухо чёрное, и я его очень люблю. За это я тебя всегда буду слушаться, и буду хорошо учиться, и щеночка буду учить, чтоб из него выросла хорошая, большая собака".

Мы назвали щеночка Дружком. Мишка говорил, что купит книжку о том, как дрессировать собак, и будет учить Дружка по книжке.

Прошло несколько дней, а от Мишкиной мамы так и не пришло ответа. То есть пришло письмо, но в нём совсем ничего про Дружка не было. Мишкина мама писала, чтобы мы приезжали домой, потому что она беспокоится, как мы тут живём одни.

Мы с Мишкой в тот же день решили ехать, и он сказал, что повезёт Дружка без разрешения, потому что он ведь не виноват, раз письмо не дошло.

Как же вы повезёте своего щенка? - спросила тётя Наташа. - Ведь в поезде не разрешают возить собак. Увидит проводник и оштрафует.

Ничего, - говорит Мишка, - мы его в чемодан спрячем, никто и не увидит.

Мы переложили из Мишкиного чемодана все вещи ко мне в рюкзак, просверлили в чемодане дырки гвоздём, чтоб Дружок в нём не задохнулся, положили туда краюшку хлеба и кусок жареной курицы на случай, если Дружок проголодается, а Дружка посадили в чемодан и пошли с тётей Наташей на станцию.

Всю дорогу Дружок сидел в чемодане молча, и мы были уверены, что довезём его благополучно. На станции тётя Наташа пошла взять нам билеты, а мы решили посмотреть, что делает Дружок. Мишка открыл чемодан. Дружок спокойно лежал на дне и, задрав голову кверху, жмурил глаза от света.

Молодец Дружок! - радовался Мишка. - Это такой умный пёс!.. Понимает, что мы его везём тайком.

Мы погладили Дружка и закрыли чемодан. Скоро подошёл поезд. Тётя Наташа посадила нас в вагон, и мы попрощались с ней. В вагоне мы выбрали для себя укромное местечко. Одна лавочка была совсем свободна, а напротив сидела старушка и дремала. Больше никого не было. Мишка сунул чемодан под лавку. Поезд тронулся, и мы поехали.

Сначала всё шло хорошо, но на следующей станции стали садиться новые пассажиры. К нам подбежала какая-то длинноногая девчонка с косичками и затрещала, как сорока:

Тётя Надя! Дядя Федя! Идите сюда! Скорее, скорее, здесь места есть!

Тётя Надя и дядя Федя пробрались к нашей лавочке.

Сюда, сюда! - трещала девчонка. - Садитесь! Я вот здесь сяду с тётей Надечкой, а дядечка Федечка пусть сядет рядом с мальчиками.

Не шуми так, Леночка, - сказала тётя Надя. И они вместе сели напротив нас, рядом со старушкой, а дядя Федя сунул свой чемодан под лавку и сел рядом с нами.

Ой, как хорошо! - захлопала в ладоши Леночка. - С одной стороны три дяденьки сидят, а с другой - три тётеньки.

Мы с Мишкой отвернулись и стали смотреть в окно. Сначала всё было тихо, только колёса постукивали. Потом под лавкой послышался шорох и начало что-то скрестись, словно мышь.

Это Дружок! - зашептал Мишка. - А что если проводник придёт?

Ничего, может быть, он и не услышит.

А если Дружок лаять начнёт? Дружок потихоньку скрёбся, будто хотел проскрести в чемодане дырку.

Ай, мамочка, мышь! - завизжала эта егоза Леночка и стала поджимать под себя ноги.

Что ты выдумываешь! - сказала тётя Надя. - Откуда тут мышь?

А вот послушай! Послушай!

Тут Мишка изо всех сил стал кашлять и толкать чемодан ногой. Дружок на минуту успокоился, потом потихоньку заскулил. Все удивлённо переглянулись, а Мишка поскорей стал тереть по стеклу пальцем так, чтоб стекло визжало. Дядя Федя посмотрел на Мишку строго и сказал:

Мальчик, перестань! Это на нервы действует. В это время сзади кто-то заиграл на гармошке, и Дружка не стало слышно. Мы обрадовались. Но гармошка скоро утихла.

Давай будем песни петь! - шепчет Мишка.

Неудобно, - говорю я.

Ну, давай. Начинай.

Из-под лавки раздался писк. Мишка закашлял и поскорее начал стихи:

Травка зеленеет, солнышко блестит,

Ласточка с весною в сени к нам летит.

В вагоне раздался смех. Кто-то сказал:

На дворе скоро осень, а у нас тут весна начинается! Леночка стала хихикать и говорить:

Какие мальчишки смешные! То скребутся, как мыши, то по стеклу пальцами скрипят, то стихи читают.

Но Мишка ни на кого не обращал внимания. Когда это стихотворение кончилось, он начал другое и отбивал такт ногами:

Как мой садик свеж и зелен!

Распустилась в нём сирень.

От черёмухи душистой

И от лип кудрявых тень.

Ну, вот и лето пришло: сирень, видите ли, распустилась! - шутили пассажиры.

А у Мишки без всякого предупреждения грянула зима:

На дровнях обновляет путь;

Его лошадка, снег почуя,

Плетётся рысью как-нибудь...

А потом почему-то всё пошло шиворот-навыворот и после зимы наступила вдруг осень:

Скучная картина!

Тучи без конца.

Дождик так и льётся,

Лужи у крыльца.

Тут Дружок жалобно завыл в чемодане, и Мишка закричал что было силы:

Что ты рано в гости,

Осень, к нам пришла?

Ещё просит сердце

Света и тепла!

Старушка, которая дремала напротив, проснулась, закивала головой и говорит:

Верно, деточка, верно! Рано осень к нам пришла. Ещё ребятишкам погулять хочется, погреться на солнышке, а тут осень! Ты, миленький, хорошо стишки говоришь, хорошо!

И она принялась гладить Мишку по голове. Мишка незаметно толкнул меня под лавкой ногой, чтоб я продолжал чтение, а у меня, как нарочно, все стихи выскочили из головы, только одна песня вертелась. Недолго раздумывая, я гаркнул что было силы на манер стихов:

Ах вы сени, мои сени!

Сени новые мои!

Сени новые, кленовые, решётчатые!

Дядя Федя поморщился:

Вот наказание! Ещё один исполнитель нашёлся! А Леночка надула губки и говорит:

Сижу за решёткой, в темнице сырой,

Вскормлённый в неволе орёл молодой...

Вот бы тебя засадить куда-нибудь, чтоб ты не портил людям нервы! - проворчал дядя Федя.

Ты не волнуйся, - говорила ему тётя Надя. - Ребята стишки повторяют, что тут такого!

Но дядя Федя всё-таки волновался и тёр рукой лоб, будто у него голова болела. Я замолчал, но тут Мишка пришёл на помощь и стал читать с выражением:

Тиха украинская ночь.

Прозрачно небо, звёзды блещут...

О! - засмеялись в вагоне. - На Украину попал! Куда-то ещё залетит?

На остановке вошли новые пассажиры:

Ого, да тут стихи читают! Весело будет ехать. А Мишка уже путешествовал по Кавказу:

Кавказ подо мною, один в вышине

Стою над снегами у края стремнины...

Так он объехал чуть ли не весь свет и попал даже на Север. Там он охрип и снова стал толкать меня под лавкой ногой. Я никак не мог припомнить, какие ещё бывают стихи, и опять принялся за песню:

Всю-то я вселенную проехал.

Нигде я милой не нашёл...

Леночка засмеялась:

А этот всё какие-то песни читает!

А я виноват, что Мишка все стихи перечитал? - сказал я и принялся за новую песню:

Голова ль ты моя удалая,

Долго ль буду тебя я носить?

Нет, братец, - проворчал дядя Федя, - если будешь так донимать всех своими стихами, то не сносить тебе головы!

Он опять принялся тереть рукой лоб, потом взял из-под лавки чемодан и вышел на площадку.

Поезд подходил к городу. Пассажиры зашумели, стали брать свои вещи и толпиться у выхода. Мы тоже схватили чемодан и рюкзак и стали пролезать на площадку. Поезд остановился. Мы вылезли из вагона и пошли домой. В чемодане было тихо.

Смотри, - сказал Мишка, - когда не надо, так он молчит, а когда надо было молчать, он всю дорогу скулил.

Надо посмотреть - может, он там задохнулся? - говорю я.

Мишка поставил чемодан на землю, открыл его... и мы остолбенели: Дружка в чемодане не было! Вместо него лежали какие-то книжки, тетради, полотенце, мыло, очки в роговой оправе, вязальные спицы.

Что это? - говорит Мишка. - Куда же Дружок делся? Тут я понял, в чём дело.

Стой! - говорю. - Да это ведь не наш чемодан! Мишка посмотрел и говорит:

Верно! В нашем чемодане были дырки просверлены, и, потом, наш был коричневый, а этот рыжий какой-то. Ах я разиня! Схватил чужой чемодан!

Бежим скорей обратно, может быть, наш чемодан так и стоит под лавкой, - сказал я.

Прибежали мы на вокзал. Поезд ещё не ушёл. А мы забыли, в каком вагоне ехали. Стали бегать по всем вагонам и заглядывать под лавки. Обыскали весь поезд. Я говорю:

Наверно, его забрал кто-нибудь.

Давай ещё раз пройдём по вагонам, - говорит Мишка. Мы ещё раз обыскали все вагоны. Ничего не нашли. Стоим с чужим чемоданом и не знаем, что делать. Тут пришёл проводник и прогнал нас.

Нечего, - говорит, - по вагонам шнырять! Пошли мы домой. Я зашёл к Мишке, чтобы выгрузить из рюкзака его вещи. Мишкина мама увидела, что он чуть не плачет, и спрашивает:

Что с тобой?

Дружок пропал!

Какой дружок?

Ну, щенок. Не получала письма разве?

Нет, не получала.

Ну вот! А я писал.

Мишка стал рассказывать, какой хороший был Дружок, как мы его везли и как он потерялся. Под конец Мишка расплакался, а я ушёл домой и не знаю, что было дальше.

На другой день Мишка приходит ко мне и говорит:

Знаешь, теперь выходит - я вор!

Ну, я ведь чужой чемодан взял.

Ты ведь по ошибке.

Вор тоже может сказать, что он по ошибке.

Тебе ведь никто не говорит, что ты вор.

Не говорит, а всё-таки совестно. Может быть, тому человеку этот чемодан нужен. Я должен вернуть.

Да как же ты найдёшь этого человека?

А я напишу записки, что нашёл чемодан, и расклею по всему городу. Хозяин увидит записку и придёт за своим чемоданом.

Правильно! - говорю я.

Давай записки писать. Нарезали мы бумаги и стали писать:

"Мы нашли чемодан в вагоне. Получить у Миши Козлова. Песчаная улица, №8, кв. 3".

Написали штук двадцать таких записок. Я говорю:

Давай напишем ещё записки, чтоб нам вернули Дружка. Может быть, наш чемодан тоже кто-нибудь по ошибке взял.

Наверно, его тот гражданин взял, который с нами в поезде ехал, - сказал Мишка.

Нарезали мы ещё бумаги и стали писать:

"Кто нашёл в чемодане щенка, очень просим вернуть Мише Козлову или написать по адресу: Песчаная улица, № 8, кв.3".

Написали и этих записок штук двадцать и пошли их по городу расклеивать. Клеили на всех углах, на фонарных столбах... Только записок оказалось мало. Мы вернулись домой и стали ещё записки писать. Писали, писали - вдруг звонок. Мишка побежал открывать. Вошла незнакомая тётенька.

Вам кого? - спрашивает Мишка.

Мишу Козлова.

Мишка удивился: откуда она его знает?

А зачем?

Я, - говорит, - чемодан потеряла.

А! - обрадовался Мишка. - Идите сюда. Вот он, ваш чемодан.

Тётенька посмотрела и говорит:

Это не мой.

Как - не ваш? - удивился Мишка.

Мой был побольше, чёрный, а этот рыжий.

Ну, тогда вашего у нас нет, - говорит Мишка. - Мы другого не находили. Вот когда найдём, тогда пожалуйста. Тётенька засмеялась и говорит:

Вы неправильно делаете, ребята. Чемодан надо спрятать и никому не показывать, а если придут за ним, то вы сначала спросите, какой был чемодан и что в нём лежало. Если вам ответят правильно, тогда отдавайте чемодан. А так ведь вам кто-нибудь скажет: "Мой чемодан", и заберёт, а это и не его вовсе. Всякие люди бывают!

Верно! - говорит Мишка. - А мы и не сообразили! Тётенька ушла.

Вот видишь, - говорит Мишка, - сразу подействовало! Не успели мы записки наклеить, а люди уже приходят. Ничего, может быть, и Дружок найдётся!

Мы спрятали чемодан под кровать, но в этот день к нам больше никто не пришёл. Зато на другой день у нас перебывало много народу. Мы с Мишкой даже удивлялись, как много людей теряют свои чемоданы и разные другие вещи. Один гражданин забыл чемодан в трамвае и тоже пришёл к нам, другой забыл в автобусе ящик с гвоздями, у третьего в прошлом году пропал сундук - все шли к нам, как будто у нас было бюро находок. С каждым днём приходило всё больше и больше народу.

Удивляюсь! - говорил Мишка. - Приходят только те, у которых пропал чемодан или хотя бы сундук, а те, которые нашли чемодан, преспокойно сидят дома.

А чего им беспокоиться? Кто потерял, тот ищет, а кто нашёл, чего ему ещё ходить?

Могли бы хоть письмо написать, - говорит Мишка. - Мы бы сами пришли.

Один раз мы с Мишкой сидели дома. Вдруг кто-то постучал в дверь. Мишка побежал отворять. Оказалось, почтальон. Мишка радостный вбежал в комнату с письмом в руках.

Может быть, это про нашего Дружка! - сказал он и стал разбирать на конверте адрес, который был написан неразборчивыми каракулями.

Весь конверт был усеян штемпелями и наклейками с надписями.

Это не нам письмо, - сказал наконец Мишка. - Это маме. Какой-то шибко грамотный человек писал. В одном слове две ошибки сделал: вместо "Песчаная" улица написал "Печная". Видно, письмо долго по городу ходило, пока куда надо дошло... Мама! - закричал Мишка. - Тебе письмо от какого-то грамотея!

Что это за грамотей?

А вот почитай письмо.

- "Милая мамочка! Разреши мне держать щеночка маленького. Он очень красивый, весь рыжий, а ухо чёрное, и я его очень люблю..." Что это? - говорит мама. - Это ведь ты писал!

Я засмеялся и посмотрел на Мишку. А он покраснел как варёный рак и убежал.

Мы с Мишкой потеряли надежду отыскать Дружка, но Мишка часто вспоминал о нём:

Где он теперь? Какой у него хозяин? Может быть, он злой человек и обижает Дружка? А может быть. Дружок так и остался в чемодане и погиб там от голода? Пусть бы мне не вернули его, а только хоть бы сказали, что он живой и что ему хорошо!

Скоро каникулы кончились, и пришла пора идти в школу. Мы были рады, потому что очень любили учиться и уже соскучились по школе. В этот день мы встали рано-рано, оделись во всё новое и чистое. Я пошёл к Мишке, чтоб разбудить его, и встретился с ним на лестнице. Он как раз шёл ко мне, чтобы разбудить меня.

Мы думали, что в этом году с нами будет заниматься Вера Александровна, которая учила нас в прошлом году, но оказалось, что у нас теперь будет совсем новая учительница. Надежда Викторовна, так как Вера Александровна перешла в другую школу. Надежда Викторовна дала нам расписание уроков, сказала, какие учебники будут нужны, и стала вызывать нас всех по журналу, чтоб познакомиться с нами. А потом спросила:

Ребята, вы учили в прошлом году стихотворение Пушкина "Зима"?

Учили! - загудели все хором.

Кто помнит это стихотворение? Все ребята молчали. Я шепчу Мишке:

Ты ведь помнишь?

Так поднимай руку! Мишка поднял руку.

Ну, выходи на середину и читай, - сказала учительница.

Зима!.. Крестьянин, торжествуя,

На дровнях обновляет путь;

Его лошадка, снег почуя,

Плетётся рысью как-нибудь...

Постой, постой! Я вспомнила: ты ведь тот мальчик, который ехал в поезде и всю дорогу читал стихи? Верно?

Мишка сконфузился и говорит:

Ну, садись, 072; после уроков зайдёшь ко мне в учительскую.

А стихи не надо кончать? - спросил Мишка.

Не надо. Я и так вижу, что ты знаешь.

Мишка сел и принялся толкать меня под партой ногой:

Это она! Та тётенька, которая с нами в поезде ехала. Ещё с нею была девчонка Леночка и дяденька, который сердился. Дядя Федя, помнишь?

Помню, - говорю. - Я её тоже узнал, как только ты стихи стал читать.

Ну, что теперь будет? - беспокоился Мишка. - Зачем она меня в учительскую вызвала? Наверно, достанется нам за то, что мы тогда шумели в поезде!

Мы с Мишкой так волновались, что не заметили даже, как занятия кончились. Последними вышли из класса, и Мишка пошёл в учительскую. Я остался ждать его в коридоре. Наконец он оттуда вышел.

Ну, что тебе учительница сказала? - спрашиваю я.

Оказывается, мы её чемодан взяли, то есть не её, а того дяденьки. Но это всё равно. Она спросила, не взяли ли мы по ошибке чужой чемодан. Я сказал, что взяли. Она стала расспрашивать, что в этом чемодане было, и узнала, что это их чемодан. Она велела сегодня же принести ей чемодан и дала адрес.

Мишка показал мне бумажку, на которой был записан адрес. Мы поскорей пошли домой, взяли чемодан и отправились по адресу.

Нам открыла дверь Леночка, которую мы видели в поезде.

Вам кого? - спросила она.

А мы забыли, как звать учительницу.

Постойте, - говорит Мишка. - Вот тут на бумажке записано... Надежду Викторовну. Леночка говорит:

Вы, наверно, чемодан принесли?

Принесли.

Ну, заходите.

Она привела нас в комнату и закричала:

Тётя Надя! Дядя Федя! Мальчики чемодан принесли! Надежда Викторовна и дядя Федя вошли в комнату. Дядя

Федя открыл чемодан, увидел свои очки и сразу надел их на нос.

Вот они, мои любимые старые очки! - обрадовался он. - Как хорошо, что они нашлись! А то я к новым очкам никак не могу привыкнуть.

Мишка говорит:

Мы ничего не трогали. Всё ждали, когда хозяин отыщется. Мы даже везде объявления наклеили, что нашли чемодан.

Ну вот! - сказал дядя Федя. - А я никогда не читаю объявлений на стенах. Ну ничего, в следующий раз буду умнее - всегда буду читать.

Леночка куда-то ушла, а потом вернулась в комнату, а за ней бежал щенок. Он был весь рыжий, только одно ухо у него было чёрное.

Смотри! - прошептал Мишка. Щенок насторожился, приподнял своё ухо и поглядел на нас.

Дружок! - закричали мы.

Дружок завизжал от радости, кинулся к нам, принялся прыгать и лаять. Мишка схватил его на руки:

Дружок! Верный мой пёс! Значит, ты не забыл нас? Дружок лизал ему щёки, а Мишка целовал его прямо в морду. Леночка смеялась, хлопала в ладоши и кричала:

Мы его в чемодане с поезда принесли! Мы по ошибке ваш чемодан взяли. Это всё дядечка Федечка виноват!

Да, - сказал дядя Федя, - это моя вина. Я первый взял ваш чемодан, а потом уж вы мой взяли.

Они отдали нам чемодан, в котором Дружок ехал в поезде. Леночка, видно, очень не хотела расставаться с Дружком. На глазах у неё даже слезы были. Мишка сказал, что на следующий год у Дианки снова будут щенки, тогда мы выберем самого красивого и привезём ей.

Обязательно привезите, - сказала Леночка.

Мы попрощались и вышли на улицу. Дружок сидел на руках у Мишки, вертел во все стороны головой, и глаза у него были такие, будто он всему удивлялся. Наверно, Леночка всё время держала его дома и ничего ему не показывала.

Когда мы подошли к дому, у нас на крыльце сидели две тётки и дядька. Они, оказывается, нас ждали.

Вы, наверно, за чемоданом пришли? - спросили мы их.

Да, - сказали они. - Это вы те ребята, которые чемодан нашли?

Да, это мы, - говорим мы. - Только никакого чемодана у нас теперь нет. Уже нашёлся хозяин, и мы отдали.

Так вы бы поснимали свои записки, а то только людей смущаете. Приходится из-за вас даром время терять!

Они поворчали и разошлись. А мы с Мишкой в тот же день обошли все места, где наклеили записки, и ободрали их.

Мы с Мишкой говорим:

Зачем топить? Они ведь тоже хотят жить. Лучше отдать соседям.

Мы с Мишкой стали просить:

Тётечка, не надо их топить! Пусть они подрастут немножечко, а потом мы сами их кому-нибудь отдадим.

Тётя Наташа согласилась, и щеночки остались. Скоро они подросли, стали бегать по двору и лаять: «Тяф! Тяф!» - совсем как настоящие псы. Мы с Мишкой по целым дня играли с ними.

Тётя Наташа несколько раз напоминала нам, чтоб мы раздали щенков, но нам было жалко Дианку. Ведь она станет скучать по своим детям, думали мы.

«Милая мамочка! Разреши мне держать щеночка маленького. Он очень красивый, весь рыжий, а ухо чёрное, и я его очень люблю. За это я тебя всегда буду слушаться, и буду хорошо учиться, и щеночка буду учить, чтоб из него выросла хорошая, большая собака».

* * *
Прошло несколько дней, а от Мишкиной мамы так и не пришло ответа. То есть пришло письмо, но в нём совсем ничего про Дружка не было. Мишкина мама писала, чтобы мы приезжали домой, потому что она беспокоится, как мы тут живём одни.

Мы с Мишкой в тот же день решили ехать, и он сказал, что повезёт Дружка без разрешения, потому что он ведь но виноват, раз письмо не дошло.

Как же вы повезёте своего щенка? - спросила тётя Наташа. - Ведь в поезде не разрешают возить собак. Увидит проводник, оштрафует.

Ничего, - говорит Мишка, - мы его в чемодан спрячем, никто и не увидит.

Молодец Дружок! - радовался Мишка. - Это такой умный пёс!.. Понимает, что мы его везём тайком.

Мы погладили Дружка и закрыли чемодан. Скоро подошёл поезд. Тётя Наташа посадила нас в вагон, и мы попрощались с ней. В вагоне мы выбрали для себя укромное местечко. Одна лавочка была совсем свободна, а напротив сидела старушка и дремала. Больше никого не было. Мишка сунул, чемодан под лавку. Поезд тронулся, и мы поехали.

* * *
Сначала всё шло хорошо, но на следующей станции стали садиться новые пассажиры. К нам подбежала какая-то длинноногая девчонка с косичками и затрещала, как сорока:

Тётя Надя! Дядя Федя! Идите сюда! Скорее, скорее, здесь места есть!

Тётя Надя и дядя Федя пробрались к нашей лавочке.

Не шуми так, Леночка, - сказала тётя Надя.

И они вместе сели напротив нас, рядом со старушкой, а дядя Федя сунул свой чемодан под лавку и сел рядом с нами.

Ой, как хорошо! - захлопала в ладоши Леночка. - С одной стороны три дяденьки сидят, а с другой - три тётеньки.

Это Дружок! - зашептал Мишка. - А что, если кондуктор придёт?

Ничего, может быть, он и не услышит.

А если Дружок лаять начнёт?

Дружок потихоньку скрёбся, будто хотел проскрести в чемодане дырку.

Ай, мамочка, мышь! - завизжала эта егоза Леночка и стала поджимать под себя ноги.

Что ты выдумываешь! - сказала тётя Надя. - Откуда тут мышь?

А вот послушай! Послушай!

Мальчик, перестань! Это на нервы действует.

В это время сзади кто-то заиграл на гармошке, и Дружка не стало слышно. Мы обрадовались. Но гармошка скоро утихла.

Давай будем песни петь! - шепчет Мишка.

Неудобно, - говорю я.

Ну, давай. Начинай.

Из-под лавки раздался писк. Мишка закашлял и поскорее начал стихи:

Травка зеленеет, солнышко блестит,
Ласточка с весною в сени к нам летит.
В вагоне раздался смех. Кто-то сказал:

На дворе скоро осень, а у нас тут весна начинается! Леночка стала хихикать и говорить:

Какие мальчики смешные! То скребутся, как мыши, то по стеклу пальцами скрипят, то стихи читают.

Как мой садик свеж и зелен!
Распустилась в нём сирень.
От черёмухи душистой
И от лип кудрявых тень.
- Ну, вот и лето пришло: сирень, видите ли, распустилась! - шутили пассажиры.

А у Мишки без всякого предупреждения грянула зима:

На дровнях обновляет путь;
Его лошадка, снег почуя,
Плетётся рысью как-нибудь…
А потом почему-то всё пошло шиворот-навыворот и после зимы наступила вдруг осень:

Скучная картина!
Тучи без конца.
Дождик так и льётся,
Лужи у крыльца.
Тут Дружок жалобно завыл в чемодане, и Мишка закричал что было силы:

Что ты рано в гости,
Осень, к нам пришла?
Ещё просит сердце
Света и тепла!
Старушка, которая дремала напротив, проснулась, закивала головой и говорит:

Ах вы, сени, мои сени!
Сени новые мои!
Сени новые, кленовые, решётчатые!
Дядя Федя поморщился:

Вот наказание! Ещё один исполнитель нашёлся!

А Леночка надула губки и говорит:

А я отбарабанил эту песню два раза подряд и принялся за другую:

Сижу за решёткой в темнице сырой.
Вскормленный в неволе орёл молодой…
- Вот бы тебя засадить куда-нибудь, чтоб ты не портил людям нервы! - проворчал дядя Федя.

Ты не волнуйся, - говорила ему тётя Надя. - Ребята стишки повторяют, что тут такого!

Тиха украинская ночь.
Прозрачно небо, звёзды блещут…
- О! - засмеялись в вагоне. - На Украину попал! Куда-то ещё залетит?

На остановке вошли новые пассажиры:

Ого, да тут стихи читают! Весело будет ехать.

А Мишка уже путешествовал по Кавказу;

Кавказ подо мною, один в вышине
Стою над снегами у края стремнины…
Так он объехал чуть ли не весь свет и попал даже на Север.

Там он охрип и снова стал толкать меня под лавкой ногой. Я никак не мог припомнить, какие ещё бывают стихи, и опять принялся за песню:

Всю-то я вселенную проехал.
Нигде я милой не нашёл…
Леночка засмеялась:

А этот всё какие-то песни читает!

А я виноват, что Мишка все стихи перечитал? - сказал я и принялся за новую песню:

Голова ль ты моя удалая,
Долго ль буду тебя я носить?
- Нет, братец, - проворчал дядя Федя, - если будешь так донимать всех своими стихами, то не сносить тебе головы!

Он опять принялся тереть рукой лоб, потом взял из-под лавки чемодан и вышел на площадку.

Поезд подходил к городу. Пассажиры стали брать свои вещи и толпиться у выхода. Мы тоже схватили чемодан и рюкзак и стали пролезать на площадку. Поезд остановился. Мы вылезли из вагона и пошли домой. В чемодане было тихо.

Смотри, - сказал Мишка, - когда не надо, так он молчит, а когда надо было молчать, он всю дорогу скулил.

Надо посмотреть - может, он там задохнулся? - говорю я.

Мишка поставил чемодан на землю, открыл его… И мы остолбенели: Дружка в чемодане не было! Вместо него лежали какие-то книжки, тетради, полотенце, мыло, очки в роговой оправе, вязальные спицы.

Что это? - говорит Мишка. - Куда же Дружок делся? Тут я понял, в чём дело.

Стой! - говорю. - Да это ведь не наш чемодан! Мишка посмотрел и говорит:

Верно! В нашем чемодане были дырки просверлены, и потом, наш был коричневый, а этот рыжий какой-то. Ах я разиня! Схватил чужой чемодан!

Бежим скорей обратно, может быть, наш чемодан так и стоит под лавкой, - сказал я.

Прибежали мы на вокзал. Поезд ещё не ушёл. А мы забыли, в каком вагоне ехали. Стали бегать по всем вагонам и заглядывать под лавки. Обыскали весь поезд.

Я говорю:

Наверно, его забрал кто-нибудь.

Нечего, - говорит, - по вагонам шнырять!

Пошли мы домой. Я зашёл к Мишке, чтобы выгрузить из рюкзака его вещи. Мишкина мама увидела, что он чуть не плачет, и спрашивает:

Что с тобой?

Дружок пропал!

Какой дружок?

Ну, щенок. Не получала письма разве?

Нет, не получала.

Ну вот! А я писал.

Мишка стал рассказывать, какой хороший был Дружок, как мы его везли и как он потерялся.

Под конец Мишка расплакался, а я ушёл домой и не знаю, что было дальше.

* * *
На другой день Мишка приходит ко мне и говорит:

Знаешь, теперь выходит - я вор!

Ну, я ведь чужой чемодан взял.

Ты ведь по ошибке.

Вор тоже может сказать, что он по ошибке.

Тебе ведь никто не говорит, что ты вор.

Не говорит, а всё-таки совестно. Может быть, тому человеку этот чемодан нужен. Я должен вернуть.

Да как же ты найдёшь этого человека?

Правильно! - говорю я.

Давай записки писать. Нарезали мы бумаги и стали писать:

«Мы нашли чемодан в вагоне. Получить у Миши Козлова. Песчаная улица, № 8, кв. 3».

Написали штук двадцать таких записок.

Я говорю:

Давай напишем ещё записки, чтоб нам вернули Дружка. Может, наш чемодан тоже кто-нибудь по ошибке взял.

Наверно, его тот гражданин взял, который с нами в поезде ехал, - сказал Мишка.

Нарезали мы с ним ещё бумаги и стали писать:

«Кто нашёл в чемодане щенка, очень просим вернуть Мише Козлову или написать по адресу: Песчаная улица, № 8, кв. 3».

Написали и этих записок штук двадцать и пошли их по городу расклеивать. Клеили на всех углах, на фонарных столбах… Только записок оказалось мало. Мы вернулись домой и стали ещё записки писать. Писали, писали - вдруг звонок. Мишка побежал открывать. Вошла незнакомая тётенька..

Вам кого? - спрашивает Мишка.

Мишу Козлова.

Мишка удивился: откуда она его знает?

А зачем?

Я, - говорит, - чемодан потеряла.

А! - обрадовался Мишка. - Идите сюда. Вот он, ваш чемодан.

Тётенька посмотрела и говорит:

Это не мой.

Как - не ваш? - удивился Мишка.

Мой был побольше, чёрный, а этот рыжий.

Ну, тогда вашего у нас нет, - говорит Мишка. - Мы другого не находили. Вот когда найдём, тогда пожалуйста.

Тётенька засмеялась и говорит:

Вы неправильно делаете, ребята. Чемодан надо спрятать и никому не показывать, а если придут за ним, то вы сначала спросите, какой был чемодан и что в нём лежало. Если вам ответят правильно, тогда отдавайте чемодан. А так ведь вам кто-нибудь скажет: «Мой чемодан», и заберёт, а это и не его вовсе. Всякие люди бывают!

Верно! - говорит Мишка. - А мы и не сообразили!

Тётенька ушла.

А чего им беспокоиться? Кто потерял, тот ищет, а кто нашёл, чего ему ещё ходить?

Могли бы хоть письмо написать, - говорит Мишка. - Мы бы сами пришли.

* * *
Один раз мы с Мишкой сидели дома. Вдруг кто-то постучал в дверь. Мишка побежал отворять. Оказалось, пришёл почтальон. Мишка радостный вбежал в комнату с письмом в руках.

Весь конверт был усеян штемпелями и наклейками с надписями.

Это не нам письмо, - сказал наконец Мишка. - Это маме. Какой-то шибко грамотный человек писал. В одном слове две ошибки сделал: вместо «Песчаная» улица написал «Печная». Видно, письмо долго по городу ходило, пока куда надо дошло… Мама! - закричал Мишка. - Тебе письмо от какого-то грамотея!

Что это за грамотей?

А вот почитай письмо.

- «Милая мамочка! Разреши мне держать щеночка маленького. Он очень красивый, весь рыжий, а ухо чёрное, и я его очень люблю…» Что это? - говорит мама. - Это ведь ты писал!

Я засмеялся и посмотрел на Мишку. А он покраснел как варёный рак и убежал.

* * *
Мы с Мишкой потеряли надежду отыскать Дружка, но Мишка часто вспоминал о нём:

Где он теперь? Какой у него хозяин? Может быть, он злой человек и обижает Дружка? А может быть, Дружок так и остался в чемодане и погиб там от голода? Пусть бы мне не вернули его, а только хоть бы сказали, что он живой и что ему хорошо!

Мы думали, что в этом году с нами будет заниматься Вера Александровна, которая учила нас в прошлом году, но оказалось, что у нас теперь будет совсем новая учительница, Надежда Викторовна, так как Вера Александровна перешла в другую школу. Надежда Викторовна дала нам расписание уроков, сказала, какие учебники будут нужны, и стала вызывать нас всех по журналу, чтоб познакомиться с нами. А потом спросила:

Ребята, вы учили в прошлом году стихотворение Пушкина «Зима»?

Учили! - загудели все хором.

Кто помнит это стихотворение? Все ребята молчали.

Я шепчу Мишке:

Ты ведь помнишь?

Так поднимай руку! Мишка поднял руку.

Ну, выходи на середину и читай, - сказала учительница.

Зима!.. Крестьянин, торжествуя,
На дровнях обновляет путь;
Его лошадка, снег почуя,
Плетётся рысью как-нибудь…
Он читал всё дальше и дальше, а учительница сначала смотрела на него пристально, потом наморщила лоб, будто вспоминала что-то, потом вдруг протянула к Мишке руку и говорит:

Постой, постой! Я вспомнила: ты ведь тот мальчик, который ехал в поезде и всю дорогу читал стихи? Верно?

Мишка сконфузился и говорит:

Ну, садись, а после уроков зайдёшь ко мне в учительскую.

А стихи не надо кончать? - спросил Мишка.

Не надо. Я и так вижу, что ты знаешь.

Мишка сел и принялся толкать меня под партой ногой:

Помню, - говорю. - Я её тоже узнал, как только ты стихи стал читать.

Ну, что тебе учительница сказала? - спрашиваю я.

Нам открыла дверь Леночка, которую мы видели в поезде.

Вам кого? - спросила она.

А мы забыли, как звать учительницу.

Постойте, - говорит Мишка. - Вот тут на бумажке записано… Надежду Викторовну.

Леночка говорит:

Вы, наверно, чемодан принесли?

Принесли.

Ну, заходите.

Она привела нас в комнату и закричала:

Тётя Надя! Дядя Федя! Мальчики чемодан принесли!

Надежда Викторовна и дядя Федя вошли в комнату. Дядя Федя открыл чемодан, увидел свои очки и сразу надел их на нос.

Мишка говорит:

Мы ничего не трогали. Всё ждали, когда хозяин отыщется. Мы даже везде объявления наклеили, что нашли чемодан.

Ну вот! - сказал дядя Федя. - А я никогда не читаю объявлений на стенах. Ну ничего, в следующий раз буду читать.

Смотри! - прошептал Мишка.

Щенок насторожился, приподнял своё ухо и поглядел на нас.

Дружок! - закричали мы.

Дружок завизжал от радости, кинулся к нам, принялся прыгать и лаять. Мишка схватил его на руки:

Мы его в чемодане с поезда принесли! Мы по ошибке ваш чемодан взяли. Это всё дядечка Федечка виноват!

Да, - сказал дядя Федя, - это моя вина. Я первый взял ваш чемодан, а потом уж вы мой взяли.

Они отдали нам чемодан, в котором Дружок ехал в поезде. Леночка, видно, очень не хотела расставаться с Дружком. На глазах у неё даже слёзы были. Мишка сказал, что на следующий год у Дианки снова будут щенки, тогда мы выберем самого красивого и привезём ей.

Обязательно привезите, - сказала Леночка.

Когда мы подошли к дому, у нас на крыльце сидели две тётки и дядька. Они, оказывается, нас ждали.

Вы, наверное, за чемоданом пришли? - спросили мы их.

Да, - сказали они. - Это вы те ребята, которые чемодан нашли?

Да, это мы, - говорим мы. - Только никакого чемодана у нас теперь нет. Уже нашёлся хозяин, и мы отдали.

Так вы бы поснимали свои записки, а то только людей смущаете. Приходится из-за вас даром время терять!

Они поворчали и разошлись. А мы с Мишкой в тот же день обошли все места, где наклеили записки, и ободрали их.

Мы с Мишкой говорим:

Зачем топить? Они ведь тоже хотят жить. Лучше отдать соседям.

Мы с Мишкой стали просить:

Тётечка, не надо их топить! Пусть они подрастут немножечко, а потом мы сами их кому‑нибудь отдадим.

Тётя Наташа согласилась, и щеночки остались. Скоро они подросли, стали бегать по двору и лаять: «Тяф! Тяф!» - совсем как настоящие псы. Мы с Мишкой по целым дням играли с ними.

Пришлось нам с Мишкой браться за дело. Ну и помучились же мы! Никто не хотел брать щенков. Несколько дней подряд мы таскали их по всему посёлку и насилу пристроили трех щенков. Ещё двоих мы отнесли в соседнюю деревню. У нас остался один щенок, тот, который был рыжий с черным ухом. Нам он больше всех нравился. У него была такая милая морда и очень красивые глаза, такие большие, будто он всё время чему‑нибудь удивлялся. Мишка никак не хотел расставаться с этим щенком и написал своей маме такое письмо:

«Милая мамочка! Разреши мне держать щеночка маленького. Он очень красивый, весь рыжий, а ухо чёрное, и я его очень люблю. А я тебя всегда буду слушаться, и буду хорошо учиться, и щеночка буду учить, чтоб из него выросла хорошая, большая собака».

Ничего, - говорит Мишка, - мы его в чемодан спрячем, никто и не увидит.

Молодец Дружок! - радовался Мишка. - Это такой умный пёс!.. Понимает, что мы его везём тайком.

Сначала всё шло хорошо, но на следующей станции стали садиться новые пассажиры. К нам подбежала какая‑то длинноногая девчонка с косичками и затрещала как сорока:

Тётя Надя! Дядя Федя! Идите сюда! Скорее, скорее, здесь места есть!

Тётя Надя и дядя Федя пробрались к нашей лавочке.

Ой, как хорошо! - захлопала в ладоши Леночка. - С одной стороны три дяденьки сидят, а с другой - три тётеньки.

Мы с Мишкой отвернулись и стали смотреть в окно. Сначала всё было тихо, только колеса постукивали. Потом под лавкой послышался шорох и начало что‑то скрестись, словно мышь.

Это Дружок! - зашептал Мишка. - А что, если проводник придёт?

Ничего, может быть, он и не услышит.

А если Дружок лаять начнёт?

Дружок потихоньку скрёбся, будто хотел проскрести в чемодане дырку.

Ай, мамочка, мышь! - завизжала эта егоза Леночка и стала поджимать под себя ноги.

Что ты выдумываешь! - сказала тётя Надя. - Откуда тут мышь?

А вот послушай! Послушай!

Мальчик, перестань! Это на нервы действует.

В это время сзади кто‑то заиграл на гармошке, и Дружка не стало слышно. Мы обрадовались. Но гармошка скоро утихла.

Давай будем песни петь! - шепчет Мишка.

Неудобно, - говорю я.

Ну, давай. Начинай.

Из‑под лавки раздался писк. Мишка закашлял и поскорее начал стихи.

Травка зеленеет, солнышко блестит,

Ласточка с весною в сени к нам летит.

В вагоне раздался смех. Кто‑то сказал:

На дворе скоро осень, а у нас тут весна начинается!

Леночка стала хихикать и говорить:

Какие мальчишки смешные! То скребутся, как мыши, то по стеклу пальцами скрипят, то стихи читают.

Как мой садик свеж и зелен!

Распустилась в нём сирень.

От черёмухи душистой

И от лип кудрявых тень.

Ну, вот и лето пришло: сирень, видите ли, распустилась! - шутили пассажиры.

А у Мишки без всякого предупреждения грянула зима:

Зима!.. Крестьянин, торжествуя,

На дровнях обновляет путь;

Его лошадка, снег почуя,

Плетётся рысью как‑нибудь…

А потом почему‑то всё пошло шиворот‑навыворот и после зимы наступила вдруг осень:

Скучная картина!

Тучи без конца.

Дождик так и льётся,

Лужи у крыльца.

Тут Дружок жалобно завыл в чемодане, и Мишка закричал что было силы:

Что ты рано в гости,

Осень, к нам пришла?

Ещё просит сердце

Света и тепла!

Старушка, которая дремала напротив, проснулась, закивала головой и говорит:

И она принялась гладить Мишку по голове. Мишка незаметно толкнул меня под лавкой ногой, чтоб я продолжал чтение, а у меня, как нарочно, все стихи выскочили из головы, только одна песня вертелась. Недолго раздумывая я гаркнул что было силы на манер стихов:

Ах вы сени, мои сени!

Сени новые мои!

Сени новые, кленовые, решётчатые!

Дядя Федя поморщился:

Вот наказание! Ещё один исполнитель нашёлся!

А Леночка надула губки и говорит:

А я отбарабанил эту песню два раза подряди принялся за другую:

Сижу за решёткой, в темнице сырой,

Вскормленный в неволе орёл молодой…

Вот бы тебя засадить куда‑нибудь, чтоб ты не портил людям нервы! - проворчал дядя Федя.

Ты не волнуйся, - говорила ему тётя Надя. - Ребята стишки повторяют, что тут такого!

Но дядя Федя всё‑таки волновался и тёр рукой лоб, будто у него голова болела. Я замолчал, но тут Мишка пришёл на помощь и стал читать с выражением:

Тиха украинская ночь.

Прозрачно небо, звезды блещут…

О! - засмеялись в вагоне. - На Украину попал! Куда‑то ещё залетит?

На остановке вошли новые пассажиры.

Ого, да тут стихи читают! Весело будет ехать.

А Мишка уже путешествовал по Кавказу:

Кавказ подо мною, один в вышине

Стою над снегами у края стремнины…

Всю‑то я вселенную проехал.

Нигде я милой не нашёл…

Леночка засмеялась:

А этот все какие‑то песни читает!

А я виноват, что Мишка все стихи перечитал? - сказал я и принялся за новую песню:

Голова ль ты моя удалая,

Долго ль буду тебя я носить?

Нет, братец, - проворчал дядя Федя, - если будешь так донимать всех своими стихами, то не сносит...

Страница 1 из 2

Замечательно нам с Мишкой жилось на даче! Вот где было раздолье! Делай что хочешь, иди куда хочешь. Можешь в лес за грибами ходить или за ягодами или купаться в реке, а не хочешь купаться - так лови рыбу, и никто тебе слова не скажет. Когда у мамы кончился отпуск и нужно было собираться обратно в город, мы даже загрустили с Мишкой. Тётя Наташа заметила, что мы оба ходим как в воду опущенные, и стала уговаривать маму, чтоб мы с Мишкой остались ещё пожить. Мама согласилась и договорилась с тётей Наташей, чтоб она нас кормила и всякое такое, а сама уехала.
Мы с Мишкой остались у тёти Наташи. А у тёти Наташи была собака Дианка. И вот как раз в тот день, когда мама уехала, Дианка вдруг ощенилась: шестерых щенков принесла. Пятеро чёрных с рыжими пятнами и один - совсем рыжий, только одно ухо у него было чёрное. Тётя Наташа увидела щенков и говорит:
- Чистое наказанье с этой Дианкой! Каждое лето она щенков приносит! Что с ними делать, не знаю. Придётся их утопить.
Мы с Мишкой говорим:
- Зачем топить? Они ведь тоже хотят жить. Лучше отдать соседям.
- Да соседи не хотят брать, у них своих собак полно, - сказала тётя Наташа. - А мне ведь тоже не надо столько собак.
Мы с Мишкой стали просить:
- Тётечка, не надо их топить! Пусть они подрастут немножечко, а потом мы сами их кому-нибудь отдадим.

Тётя Наташа согласилась, и щеночки остались. Скоро они подросли, стали бегать по двору и лаять: "Тяф! Тяф!" - совсем как настоящие псы. Мы с Мишкой по целым дням играли с ними. Тётя Наташа несколько раз напоминала нам, чтоб мы раздали щенков, но нам было жалко Дианку. Ведь она станет скучать по своим детям, думали мы.
- Зря я вам поверила, - сказала тётя Наташа. - Теперь я вижу, что все щенки останутся у меня. Что я буду делать с такой оравой собак? На них одного корму сколько надо!

Пришлось нам с Мишкой браться за дело. Ну и помучились же мы! Никто не хотел брать щенков. Несколько дней подряд мы таскали их по всему посёлку и насилу пристроили трёх щенков. Ещё двоих мы отнесли в соседнюю деревню. У нас остался один щенок, тот, который был рыжий с чёрным ухом. Нам он больше всех нравился. У него была такая милая морда и очень красивые глаза, такие большие, будто он всё время чему-нибудь удивлялся. Мишка никак не хотел расставаться с этим щенком и написал своей маме такое письмо;
"Милая мамочка! Разреши мне держать щеночка маленького. Он очень красивый, весь рыжий, а ухо чёрное, и я его очень люблю. За это я тебя всегда буду слушаться, и буду хорошо учиться, и щеночка буду учить, чтоб из него выросла хорошая, большая собака".
Мы назвали щеночка Дружком. Мишка говорил, что купит книжку о том, как дрессировать собак, и будет учить Дружка по книжке.
Прошло несколько дней, а от Мишкиной мамы так и не пришло ответа. То есть пришло письмо, но в нём совсем ничего про Дружка не было. Мишкина мама писала, чтобы мы приезжали домой, потому что она беспокоится, как мы тут живём одни.
Мы с Мишкой в тот же день решили ехать, и он сказал, что повезёт Дружка без разрешения, потому что он ведь не виноват, раз письмо не дошло.
- Как же вы повезёте своего щенка? - спросила тётя Наташа. - Ведь в поезде не разрешают возить собак. Увидит проводник и оштрафует.
- Ничего, - говорит Мишка, - мы его в чемодан спрячем, никто и не увидит.
Мы переложили из Мишкиного чемодана все вещи ко мне в рюкзак, просверлили в чемодане дырки гвоздём, чтоб Дружок в нём не задохнулся, положили туда краюшку хлеба и кусок жареной курицы на случай, если Дружок проголодается, а Дружка посадили в чемодан и пошли с тётей Наташей на станцию.
Всю дорогу Дружок сидел в чемодане молча, и мы были уверены, что довезём его благополучно. На станции тётя Наташа пошла взять нам билеты, а мы решили посмотреть, что делает Дружок. Мишка открыл чемодан. Дружок спокойно лежал на дне и, задрав голову кверху, жмурил глаза от света.
- Молодец Дружок! - радовался Мишка. - Это такой умный пёс!.. Понимает, что мы его везём тайком.
Мы погладили Дружка и закрыли чемодан. Скоро подошёл поезд. Тётя Наташа посадила нас в вагон, и мы попрощались с ней. В вагоне мы выбрали для себя укромное местечко. Одна лавочка была совсем свободна, а напротив сидела старушка и дремала. Больше никого не было. Мишка сунул чемодан под лавку. Поезд тронулся, и мы поехали.
Сначала всё шло хорошо, но на следующей станции стали садиться новые пассажиры. К нам подбежала какая-то длинноногая девчонка с косичками и затрещала, как сорока:
- Тётя Надя! Дядя Федя! Идите сюда! Скорее, скорее, здесь места есть!
Тётя Надя и дядя Федя пробрались к нашей лавочке.
- Сюда, сюда! - трещала девчонка. - Садитесь! Я вот здесь сяду с тётей Надечкой, а дядечка Федечка пусть сядет рядом с мальчиками.
- Не шуми так, Леночка, - сказала тётя Надя. И они вместе сели напротив нас, рядом со старушкой, а дядя Федя сунул свой чемодан под лавку и сел рядом с нами.
- Ой, как хорошо! - захлопала в ладоши Леночка. - С одной стороны три дяденьки сидят, а с другой - три тётеньки.
Мы с Мишкой отвернулись и стали смотреть в окно. Сначала всё было тихо, только колёса постукивали. Потом под лавкой послышался шорох и начало что-то скрестись, словно мышь.
- Это Дружок! - зашептал Мишка. - А что если проводник придёт?
- Ничего, может быть, он и не услышит.
- А если Дружок лаять начнёт? Дружок потихоньку скрёбся, будто хотел проскрести в чемодане дырку.
- Ай, мамочка, мышь! - завизжала эта егоза Леночка и стала поджимать под себя ноги.
- Что ты выдумываешь! - сказала тётя Надя. - Откуда тут мышь?
- А вот послушай! Послушай!
Тут Мишка изо всех сил стал кашлять и толкать чемодан ногой. Дружок на минуту успокоился, потом потихоньку заскулил. Все удивлённо переглянулись, а Мишка поскорей стал тереть по стеклу пальцем так, чтоб стекло визжало. Дядя Федя посмотрел на Мишку строго и сказал:
- Мальчик, перестань! Это на нервы действует. В это время сзади кто-то заиграл на гармошке, и Дружка не стало слышно. Мы обрадовались. Но гармошка скоро утихла.
- Давай будем песни петь! - шепчет Мишка.
- Неудобно, - говорю я.

Ну, давай громко стихи читать.
- Ну, давай. Начинай.
Из-под лавки раздался писк. Мишка закашлял и поскорее начал стихи:
Травка зеленеет, солнышко блестит,
Ласточка с весною в сени к нам летит.
В вагоне раздался смех. Кто-то сказал:
- На дворе скоро осень, а у нас тут весна начинается! Леночка стала хихикать и говорить:
- Какие мальчишки смешные! То скребутся, как мыши, то по стеклу пальцами скрипят, то стихи читают.
Но Мишка ни на кого не обращал внимания. Когда это стихотворение кончилось, он начал другое и отбивал такт ногами:
Как мой садик свеж и зелен!
Распустилась в нём сирень.
От черёмухи душистой
И от лип кудрявых тень.
- Ну, вот и лето пришло: сирень, видите ли, распустилась! - шутили пассажиры.
А у Мишки без всякого предупреждения грянула зима:
Зима!.. Крестьянин, торжествуя,
На дровнях обновляет путь;
Его лошадка, снег почуя,
Плетётся рысью как-нибудь...
А потом почему-то всё пошло шиворот-навыворот и после зимы наступила вдруг осень:
Скучная картина!
Тучи без конца.
Дождик так и льётся,
Лужи у крыльца.
Тут Дружок жалобно завыл в чемодане, и Мишка закричал что было силы:
Что ты рано в гости,
Осень, к нам пришла?
Ещё просит сердце
Света и тепла!
Старушка, которая дремала напротив, проснулась, закивала головой и говорит:
- Верно, деточка, верно! Рано осень к нам пришла. Ещё ребятишкам погулять хочется, погреться на солнышке, а тут осень! Ты, миленький, хорошо стишки говоришь, хорошо!
И она принялась гладить Мишку по голове. Мишка незаметно толкнул меня под лавкой ногой, чтоб я продолжал чтение, а у меня, как нарочно, все стихи выскочили из головы, только одна песня вертелась. Недолго раздумывая, я гаркнул что было силы на манер стихов:
Ах вы сени, мои сени!
Сени новые мои!
Сени новые, кленовые, решётчатые!
Дядя Федя поморщился:
- Вот наказание! Ещё один исполнитель нашёлся! А Леночка надула губки и говорит:
- Фи! Нашёл что читать! Какие-то сени! А я отбарабанил эту песню два раза подряд и принялся за другую:
Сижу за решёткой, в темнице сырой,
Вскормлённый в неволе орёл молодой...
- Вот бы тебя засадить куда-нибудь, чтоб ты не портил людям нервы! - проворчал дядя Федя.
- Ты не волнуйся, - говорила ему тётя Надя. - Ребята стишки повторяют, что тут такого!
Но дядя Федя всё-таки волновался и тёр рукой лоб, будто у него голова болела. Я замолчал, но тут Мишка пришёл на помощь и стал читать с выражением:
Тиха украинская ночь.
Прозрачно небо, звёзды блещут...
- О! - засмеялись в вагоне. - На Украину попал! Куда-то ещё залетит?
На остановке вошли новые пассажиры:
- Ого, да тут стихи читают! Весело будет ехать. А Мишка уже путешествовал по Кавказу:
Кавказ подо мною, один в вышине
Стою над снегами у края стремнины...
Так он объехал чуть ли не весь свет и попал даже на Север. Там он охрип и снова стал толкать меня под лавкой ногой. Я никак не мог припомнить, какие ещё бывают стихи, и опять принялся за песню:
Всю-то я вселенную проехал.
Нигде я милой не нашёл...
Леночка засмеялась:
- А этот всё какие-то песни читает!
- А я виноват, что Мишка все стихи перечитал? - сказал я и принялся за новую песню:
Голова ль ты моя удалая,
Долго ль буду тебя я носить?
- Нет, братец, - проворчал дядя Федя, - если будешь так донимать всех своими стихами, то не сносить тебе головы!
Он опять принялся тереть рукой лоб, потом взял из-под лавки чемодан и вышел на площадку.
...Поезд подходил к городу. Пассажиры зашумели, стали брать свои вещи и толпиться у выхода. Мы тоже схватили чемодан и рюкзак и стали пролезать на площадку. Поезд остановился. Мы вылезли из вагона и пошли домой. В чемодане было тихо.
- Смотри, - сказал Мишка, - когда не надо, так он молчит, а когда надо было молчать, он всю дорогу скулил.
- Надо посмотреть - может, он там задохнулся? - говорю я.
Мишка поставил чемодан на землю, открыл его... и мы остолбенели: Дружка в чемодане не было! Вместо него лежали какие-то книжки, тетради, полотенце, мыло, очки в роговой оправе, вязальные спицы.
- Что это? - говорит Мишка. - Куда же Дружок делся? Тут я понял, в чём дело.
- Стой! - говорю. - Да это ведь не наш чемодан! Мишка посмотрел и говорит:
- Верно! В нашем чемодане были дырки просверлены, и, потом, наш был коричневый, а этот рыжий какой-то. Ах я разиня! Схватил чужой чемодан!
- Бежим скорей обратно, может быть, наш чемодан так и стоит под лавкой, - сказал я.

Мы с Мишкой остались у тёти Наташи. А у тёти Наташи была собака Дианка. И вот как раз в тот день, когда мама уехала, Дианка вдруг ощенилась: шестерых щенков принесла. Пятеро чёрных с рыжими пятнами и один – совсем рыжий, только одно ухо у него было чёрное. Тётя Наташа увидела щенков и говорит:

– Чистое наказанье с этой Дианкой! Каждое лето она щенков приносит! Что с ними делать, не знаю. Придётся их утопить.

Мы с Мишкой говорим:

– Зачем топить? Они ведь тоже хотят жить. Лучше отдать соседям.

– Да соседи не хотят брать, у них своих собак полно, – сказала тётя Наташа. – А мне ведь тоже не надо столько собак.

Мы с Мишкой стали просить:

– Тётечка, не надо их топить! Пусть они подрастут немножечко, а потом мы сами их кому‑нибудь отдадим.

Тётя Наташа согласилась, и щеночки остались. Скоро они подросли, стали бегать по двору и лаять: «Тяф! Тяф!» – совсем как настоящие псы. Мы с Мишкой по целым дням играли с ними.

– Зря я вам поверила, – сказала тётя Наташа. – Теперь я вижу, что все щенки останутся у меня. Что я буду делать с такой оравой собак? На них одного корму сколько надо!

– Как же вы повезёте своего щенка? – спросила тётя Наташа. – Ведь в поезде не разрешают возить собак. Увидит проводник и оштрафует.

– Ничего, – говорит Мишка, – мы его в чемодан спрячем, никто и не увидит.

– Молодец Дружок! – радовался Мишка. – Это такой умный пёс!.. Понимает, что мы его везём тайком.

– Тётя Надя! Дядя Федя! Идите сюда! Скорее, скорее, здесь места есть!

Тётя Надя и дядя Федя пробрались к нашей лавочке.

– Сюда, сюда! – трещала девчонка. – Садитесь! Я вот здесь сяду с тётей Надечкой, а дядечка Федечка пусть сядет рядом с мальчиками.

– Не шуми так, Леночка, – сказала тётя Надя. И они вместе сели напротив нас, рядом со старушкой, а дядя Федя сунул свой чемодан под лавку и сел рядом с нами.

– Ой, как хорошо! – захлопала в ладоши Леночка. – С одной стороны три дяденьки сидят, а с другой – три тётеньки.

– Это Дружок! – зашептал Мишка. – А что, если проводник придёт?

– Ничего, может быть, он и не услышит.

– А если Дружок лаять начнёт?

Дружок потихоньку скрёбся, будто хотел проскрести в чемодане дырку.

– Ай, мамочка, мышь! – завизжала эта егоза Леночка и стала поджимать под себя ноги.

– Что ты выдумываешь! – сказала тётя Надя. – Откуда тут мышь?

– А вот послушай! Послушай!

– Мальчик, перестань! Это на нервы действует.

– Давай будем песни петь! – шепчет Мишка.

– Неудобно, – говорю я.

– Ну, давай. Начинай.

Из‑под лавки раздался писк. Мишка закашлял и поскорее начал стихи.

Травка зеленеет, солнышко блестит, Ласточка с весною в сени к нам летит.

В вагоне раздался смех. Кто‑то сказал:

– На дворе скоро осень, а у нас тут весна начинается!

Леночка стала хихикать и говорить:

– Какие мальчишки смешные! То скребутся, как мыши, то по стеклу пальцами скрипят, то стихи читают.

Как мой садик свеж и зелен! Распустилась в нём сирень. От черёмухи душистой И от лип кудрявых тень.

– Ну, вот и лето пришло: сирень, видите ли, распустилась! – шутили пассажиры.

А у Мишки без всякого предупреждения грянула зима:

Зима!.. Крестьянин, торжествуя, На дровнях обновляет путь; Его лошадка, снег почуя, Плетётся рысью как‑нибудь…

А потом почему‑то всё пошло шиворот‑навыворот и после зимы наступила вдруг осень:

Скучная картина! Тучи без конца. Дождик так и льётся, Лужи у крыльца.