Что означает поговорка лес рубят щепки летят. Лес рубят – щепки летят

Андрей Мальгин

Сейчас уже никого не удивишь призывом покончить с комплиментарностью нашей литературной критики, с безудержным захваливанием произведений, этого явно не заслуживающих. Призывы эти раздаются давно, настойчиво и с самых разные трибун.. Однако давайте не забывать о народном присловье, герой которого, когда его заставили молиться, лоб себе расшиб. Борьба с одной крайностью часто порождает у нас крайность другую - прямо противоположную...
Едва ли не первым с пресловутой комплиментарностью начал бороться журнал «Наш современник». «Борьба» была простой: в журнале стали публиковаться «разгромные» рецензии. Буквально в каждом номере разбивались в пух и прах книги Евгения Евтушенко и Юрия Сурорпера, Виктора Камянова и Александра Иванова, Юнны Мориц и Юрия Ряшенцева... Для разоблачений выбирались фигуры по возможности популярные у широкого читателя, широко известные, а потому и «острота» подобных выступлений «Нашего современника» приобрела скандальный характер. Впрочем, от этого критика журнала отнюдь не стала менее комплиментарной, и рядом с «ниспровержением кумиров» можно в нем прочитать что-нибудь такое: «Ю. Бородкин ясно видит диалектическую связь старого и нового.., достижения Юрия Бородкина, работающего в этом направлении, несомненны и плодотворны.., Ю. Бородкин, верный жизненной правде, чрезвычайно точно расставляет персонажи.., Ю. Бородкин внимательно следит.., несомненная удача Ю. Бородкина..., высокое нравственное начало в произведениях Ю. Бородкина». А на соседних страницах того же номера: «Бывшие «прогрессисты» пропагандируют пошлость, зарабатывая дешевую славу и популярность. Один автор интеллектуальных стихов пишет аляповатые сценарии, другой сочинитель стихотворных кроссвордов между делом выдает тексты для популярнейших певиц, третий пишет исторические повести, используя огромный интерес читателя к прошлому своего народа...» И в самом деле, куда уж «бывшим прогрессистам», без труда узнаваемым каждым читателем, до Юрия Бородкина, до его «несомненных» (именно так: несомненных!) удач.
Поначалу непарламентский тон критических выступлений «Нашего современника», передержки в оценках, склонность рубить с плеча не вызывали особых возражений — это относилось на счет неминуемых полемических издержек. Лес рубят — щепки летят! Дело-то благое — с комплиментарностью борются... Но прошло время, и появляющиеся на страницах «Нашего современника» с завидной регулярностью разгромы стали обращать на себя внимание уже не столько остротой своей, сколько явной тенденциозностью, использованием недозволенных приемов, откровенными подтасовками.
Давайте же и мы приглядимся к приемам критики «Нашего современника».
Возьмем, к примеру, характерную для этого журнала статью — «О вселенских дровах» и традициях отечественной поэзии»,— написанную постоянным автором журнала поэтом Станиславом Куняевым. Завершается она так: «Есть немало критиков, которые придают огромные значения тому, что не доживет до завтрашнего дня». Это фраза Блока. А завершает ею Куняев разговор о творчестве поэта Андрея Вознесенского и критика Сергея Чупринина. Что только не ставится в вину поэту: и аморальность, и отсутствие патриотического чувства, и забвение «социально-исторического подхода и классовых критериев»! В тех же самых страшных грехах уличается и критик, осмелившийся об А. Вознесенском написать несколько сочувственных статей.
Статья большая, и я не буду сейчас останавливаться конкретно на том или ином тезисе автора. О методе же его с достаточной определенностью можно судить хотя бы. по такому примеру. За основу берется следующая фраза Чупринина: «Поэзия Андрея Вознесенского сегодня... одно из наиболее рельефных воплощений той традиции, в русле которой рождались стихи о загранице Маяковского, публицистические строки Есенина и Пастернака, антивоенные и антифашистские произведения Твардовского, Симонова, Берггольц, Тихонова, Антокольского, Луконина, Кирсанова, Хикмета». Фраза, как видим, достаточно безобидная: критик лишь вписывает творчество поэта (не всё, а только его стихи о загранице последнего времени) в достаточно широкий литературный контекст. Куняев изымает из этой фразы ключевое слово «сегодня» и обрывает цитирование после фамилии Маяковского. Немедленно следует строгое внушение Чупринину: «...Я бы поостерегся так уж безоговорочно назвать Вознесенского стопроцентным продолжателем традиций Маяковского...» Но, думается, Чупринин и сам «поостерегся» бы называть Вознесенского, при всем к нему уважении, стопроцентным продолжателем традиций Маяковского. Тем более безоговорочно.
Вот так «творчески» цитирует Чупринина Куняев по всему ходу своей статьи, подводя к выводу: творчество этого критика, а также поэта, о котором он пишет, не заслуживает внимания широкого читателя (как будто «широкий» читатель сам давно не разобрался, что заслуживает, а что не заслуживает его внимания), ибо оно, это творчество, «не доживет до завтрашнего дня».
Несколько иными приемами для доказательства примерно той же мысли пользуется в своей весьма запоздалой рецензии на роман «Ягодные места» Е. Евтушенко прозаик Олег Волков Прозаик, замечу, неплохой, но в делах литературной критики, похоже, далеко не мастер. Если Куняев озабочен подтверждением буквально каждого своего тезиса с помощью цитат, то Волков ограничивается, так сказать, эмоциями.
Роман ему не приглянулся, и он сравнивает его «с самой прозаической авоськой — самкой, в которую хлопотливая хозяйка, совершая турне по торговым точкам, складывает подряд покупки, так что пакет с кефиром соседствует со свертком из парфюмерного магазина, оцеллофаненная курица легла на кулек с конфетами, тут же грудятся хлебобулочные изделия, торчит рукоятка сковородника, зеленеет кое-как завернутый пук мятого зеленого лука...» Впрочем, есть и конкретные претензии. Главная из них сводится к тому, что поэт «забыл деревенский обиход и таежные реалии», что «он недостаточно вооружен, чтобы художественно отобразить современный мир далекого таежного края, что остается холодным сердце при воспоминании о нем я что роман о таежниках он подменил репортажами о столичной интеллигенции, зарубежными зарисовками, сведениями о том о сем...»
Тут неверна уже гама посылка, ибо непредубежденному читателю романа совершенно ясно, что это вовсе не «роман о таежниках». Роман «Ягодные места», названный Валентином Распутиным «агитационным романом», построен по принципу панорамности, широкого охвата разных сторон действительности, а потому перемещения во времени и пространстве , подключения к основному сюжету дополнительных, побочных тем, репортажных кусков вполне оправданны. Да, действительно, «нет или почти нет в романе подлинных ягодных мест, тенистых урем, усеянных голубикой или брусникой мшистых кочек», но этих кочек и ярем вполне могло не быть вовсе: книга просто не об этом, и автор ее не Пришвин, а Евтушенко.
Читаем дальше. Автор рецензии замечает, что герои романа говорят языком «обрусевших иностранцев», а вовсе не сибирским говором. В Сибири, как он безапелляционно заявляет, никто уже не говорит «ломат» вместо «ломает», «чо» вместо «что»: «Так кое-где говорили в старину кержаки...» Мне приходилось бывать в Сибири, и, хотя кержаков (т. е. старообрядцев) я там не встречал, на каждом шагу слышал там и «чо», и усечение глагольных окончаний. А если личные впечатления в данном случае не аргумент, обращусь к фактам. Тезис об «обрусевшем иностранце» автор рецензии иллюстрирует следующей, на его взгляд, совершенно искусственной, фразой из романа: «чтобы лыжи не давали шорох о снег». Обратимся к «Словарю русских старожильческих говоров средней части бассейна р. Оби». На странице 114 первого тома читаем: «Делали мы широки охотницки лыжи: чтоб лыжа не давала шорох о снег, шкуру пришивали». Что же получается, обрусевшие иностранцы проживают в селе Кафтанчикове Томского района, где записана эта фраза? Любопытно, что другой свой тезис — о том, что автор романа «забыл деревенский обиход и таежные реалии», рецензент основывает на том, что он, дескать, «заставляет... охотника пришивать к лыжам «шкуры» (а не приклеивать рыбьим клеем камусы)...» В селе Кафтанчикове, как видим, с рецензентом бы и на этот счет поспорили.
Вы скажете: мелочи. Но ведь именно на них строит автор рецензии свой крайне негативный отзыв. Убери бдительный редактор эти «мелочи», разберись во всем нагромождении претензий,— и от рецензии просто ничего бы не осталось. Я уж не говорю о том, что ему, редактору, не мешало бы заметить, что О. Волков на протяжении всей рецензии героя романа Сережу Лачугина называет Сергеем Лагутиным, Калю — Клашей, а Ивана Кузьмича неизвестно с какой стати величает «старым кержаком» (уж не на основании ли следующей фразы из романа: «В бога Иван Кузьмич, как и многие коренные сибиряки, верил не шибко...»?)
Но где уж там редактору за этим уследить! Он ведь самим фактом разноса ослеплен: вот мы какие отважные, и против Евтушенко пойти не побоялись. Хотя, если вспомнить, от кого только поэту за последние 25 лет не доставалось!
Или вот, скажем, Юрий Гладильщиков в статье с претенциозным названием «Позеленевшие гуманоиды, или Монолог в защиту драмы» (впрочем, статья эта никого не «защищает») буквально обрушивается на новые пьесы Афанасия Салынского. Алексея Симукова и Льва Корсунского «Можно было бы перетрясти еще полтора десятка пьес... которые достойно продолжают художественные поиски глупости»,— грубо подытоживает он и далее переходит к проблемам сугубо теоретическим, решив, видимо, что «перетряс» наших известных драматургов достаточно. Начатое им дело продолжили Владимир Бондаренко и Александр Бобров: они в своих статьях «перетрясли» пьесы Э. Радзинского, И. Дворецкого, Р. Феденева («...иные драматурги не доверяют человеку. Какое-то слабоволие и скудоумие, выдаваемое за глубоко нравственные проблемы... Или попросту легче быть лакеем у публики, чем ее водителем, ее знаменем?»), а заодно обругали и ряд наших ведущих театров: МХАТ и БДТ — за постановку «Амадея» П. Шеффера, «Современник» — за интерпретации классики. «Со сцены МХАТа... утверждается, что Моцарт — всего лишь шалун, эротоман, который умудряется даже на светском приеме повалить свою подружку на пол». «В театре «Современник»... три сестры уже не о Москве мечтают, а о более земном, желательно постельном житии». «И на самом деле «обхихикаешься», как Анна Андреевна и Марья Антоновна за Хлестаковым гоняются, как дочка с мамашей заманивают его в свои объятия». И это все, что В. Бондаренко заметил в серьезных спектаклях серьезных театров, все, что нашелся о них сказать.
Впрочем, огульное навешивание ярлыков — характерная особенность критического стиля этого автора, часто выступающего в последнее время в «Нашем современнике». Критику ничего не стоит походя обвинить пародиста А. Иванова в «сознательном оглуплении строчек О. Фокиной», в «глумлении над смыслом многих стихотворений, навязывании им крайне заниженного смысла, заниженных до откровенной пошлости идей». Однако какие именно умные строчки поэтессы имеются в виду, критик не уточняет.
Кстати, если судить по публикациям «Нашего современника», крупнее поэта, чем Ольга Фокина, у нас в стране, может быть, и нет. Она, как пишет в своей статье главный редактор журнала С. Вику лов, «священный огонь Поэзии» подучила из рук самого Пушкина, «пушкинский факел не только озарил — зажег в ней ответный огонь». «О. Фокина кладет ладонь на струны своей лиры» и начинает «высказывать социально значительную, гражданственно высокую мысль... Поражают почти не женское мужество ее, уверенность в себе, сознание высокого долга перед народом, готовность разделить с ним все испытания». «Поэтесса умеет держать стих на высоте, не опустить его до уровня ремесленнической поделки», «открыто и гордо излагает свое поэтическое кредо», у нее «хорошо поставленный, художественно выразительный и потому волнующий, впечатляющий» голос, «высокая культура», «и смелость, и мужество, граничащие с дерзостью». «Ни с кем в современной поэзии голос этот не спутаешь. Да и в других временах, сколько ни меняй пластинки, как ни прислушивайся — ничего подобного не найдешь. Разве что у Некрасова...» С Некрасовым автор статьи сравнивает Фокину трижды. А вот что он пишет о ее языке: «...язык поэзии О. Фокиной настолько богат в смысловом значении, настолько ярок м многоцветен в значении художественном, а главное — настолько гибок, ловок, что, пользуясь им, поэтесса очень легко, непринужденно воссоздает речь своих героев — всегда образную, всегда наполненную с точки зрения и социальной, и нравственной». Прекрасно понимая, что столь ответственное заявление следует подкрепить примерами, С. Викулов дважды (!) цитирует такое «наполненное» двустишие Фокиной:
Вишь, под платьем-то мяса-т
Не вмещаются, висят.
(Заметим попутно, что хорошая поэтесса О. Фокина не несет ответственности за то, как ее цитируют, как и за что хвалят.)
Вернемся к В. Бондаренко. Он не только на А. Иванове сосредоточил огонь. Из статьи этого критика читатель, например, узнает, что в повести Виктора Сосноры «Спасительница отечества» «спекулятивно и анекдотично» «оболган весь восемнадцатый век русской истории, почти все славные его представители». Отдышались, читатель? А мы вас таким сообщением ошарашим: братья Стругацкие, оказывается, настойчиво проводят мысль о том, что «в будущем нас ожидает то, что было в прошлом,— безверие, цинизм, опустошенность». На основании каких строк Стругацких делается столь далеко идущий вывод, снова остается неизвестным, ибо автор, не замедляя скорости, мчится дальше. И вот он уже ругает фильм «Москва слезам не верит», повести Анатолия Тоболяка, Леонида Резникова(Характерно, что об этой острой повести Л. Резникова («Сердце не камень») В. Бондаренко публикует уничижительный отзыв в четвертый раз)1, Андрея Молчанова («Откуда такая любовь к мелкой жизни? А так легче. Брюзжать, брюзжать и брюзжать. Авось и сойдешь за борца с бездуховностью»), романы «Пресс-центр» Ю. Семенова, «Универмаг» И. Штемлера, целиком все творчество А. Русова. Все это, по мнению автора статьи, произведения, демонстрирующие «сознательную ориентацию на вкус культурно неразвитого человека. Или однобоко развитого. Это как бы смыкает... все подобные произведения с буржуазной «массовой культурой».
Вот так, на полном скаку, раздает в двух своих статьях затрещины молодой критик Владимир Бондаренко. Его, похоже, мало волнует истина — ведь свои оценки он так и оставляет недоказанными; главное — влепить побольнее, крикнуть погромче, наподобие знаменитого гоголевского щенка: «Посмотрите, каков я есть молодой человек!»
И если уж со «взрослыми» литераторами в «Нашем современнике» не церемонятся, то что говорить о молодых! Тут просто пух и перья летят. Стоит молодому поэту А. Лаврину дважды в двух строчках использовать слово «любимый», как критик А. Казинцев в своей статье «Начало пути: жизненный опыт и схемы», процитировав их, тут же с пафосом восклицает: «Не слишком ли бедный словарь?..» Только на основании того, что поэтесса употребила выражение «к завтрему» (М. Кудимова), а поэт (А. Щуплов) — слова «киятор» и «екипаж», критик делает вывод о том, что каждый из них идет против «правил русского литературного языка», «эпатирует чью-то старомодную благовоспитанность». При этом остается совершенно непонятным, почему герой стихотворения должен говорить исключительно нормированной литературной речью и почему поэту заказана стилизация — ведь поэма «Серебряная изнанка», из которой критиком столь странным образом вырваны два слова,— историческая?
Или вот приводится в статье А. Казинцева Фрагмент из стихотворения того же А. Лаврина о Родине:
Священную лиру поэта
Вручила у каменных стен.
И голос дала, но за это
Потребовав душу взамен.

Повторив последний стих, критик с пафосом восклицает: «Не кощунственно ли приписывать подобное Родине? Да и что значит дар поэта, если он отдал свою душу? Как раз высший дар, которым наделяет художника Родина,— это душа. Запутавшись, автор все поставил с ног на голову!» При этом критик делает вид, что не знает хрестоматийных строк из советской поэтической классики: «Отдам всю душу Октябрю и Маю...» (С. Есенин). Или из современной поэзии: «...Ее нам завещала мать, и разве жалко ей отдать страдающую душу?» (В. Костров). Четверостишие молодого поэта, может, и не совсем удачно по форме, но все-таки желание его лирического героя отдать душу Родине органично для русской поэзии, и нет в кем ничего «кощунственного»!
Это были примеры из, так сказать, коллективных разносов. Но кое-кто из активно работающих в нашей поэзии авторов удостаивается чести подвергнуться разносу в отдельной статье. Такая участь постигла Петра Вегина, которому А. Казинцев посвятил статью «Механика успеха, или Индивидуальность нового типа». Соглашаясь с некоторыми оценками, содержащимися в этой статье, я, тем не менее, не могу принять самого тона, в котором они были высказаны.
Полагая, что «поэзия Вегина сама по себе... не может стать предметом серьезного рассмотрения», Казинцев тем не менее затрачивает немало критической энергии и журнальной площади для того, чтобы доказать то, что, по его же утверждению, не может стать предметом серьезного разбора.
Впрочем, разбор его и в самом деле вряд ли можно назвать серьезным. Задачу свою критик ограничил стремлением побольнее уязвить автора, о котором он взялся писать, выставить его в как можно более неприглядном виде, а потому и делает он это в выражениях намеренно оскорбительных.
«Тут бы, наконец, отложить книги Вегина да я расхохотаться. (Согласитесь, «расхохотавшийся» Казинцев выглядит ничуть не более симпатично, чем «обхихикавшийся» Бондаренко.— А. М.) Нет, решительно невозможно и далее серьезно говорить об этом лоскутном одеяле как о поэзии. Если уж это поэзия, то что же тогда находится за ее пределами?.. Расхохотаться, а после весело изумиться: надо же, каков ловкач». Нет в статье молодого критика ни элементарного желания понять поэта (без которого зачем садиться за критическую статью?), ни даже охоты развернуть собственную аргументацию. О слабости его построений говорит хотя бы тот факт, что ему приходится пять (пять!) раз обращаться в своей «монографии» о Вегине к одной фразе Ст. Рассадина, сказанной об этом поэте двадцать лет назад.
Что же должен делать после статьи Казинцева «ловкач» П. Вегин? Как прикажете поступить «лжецу» и «спекулянту» В. Сосноре, «грязненьким» Евтушенко, Вознесенскому и Окуджаве? Что остается делать «любителю побрюзжать» Андрею Молчанову и прочим героям статьи Бондаренко? Куда податься им, обруганным, уличенным едва ли не во всех смертных грехах? В народный суд, что ли?
А. П. Чехов писал брату Александру: «Не печатай, пожалуйста, опровержений в газетах. Это не дело беллетристов. Ведь опровергать газетчиков все равно, что дергать черта за хвост или стараться перекричать злую бабу... единственный случай, когда прилично нам печатать опровержения, это когда приходится вступиться за кого-нибудь. Не за себя, а за кого-нибудь».
Не знаю, ведали ли об этих словах Чехова обруганные со страниц «Нашего современника» литераторы, но с «опровержениями» никто из них и впрямь не выступил. Видимо, посчитали ниже своего достоинства. Но бывает, что постоять за себя человек не может по другой причине — я имею в виду случаи, когда ругань раздается в адрес тех, кто уже ушел из жизни. Увы, и это бывает.
Тот же Станислав Куняев, не раз после смерти В. Высоцкого выступавший с газетных страниц с резким осуждением его творчества (а точнее будет сказать: наследия, ибо речь идет о покойном), получил, наконец, возможность развернуть свою аргументацию на обширной журнальной площади. Что же вы думаете? Он разобрал тексты его песен? Или, может быть, попытался вскрыть механизм ого неслыханной популярности? (А пресловутые «механизмы популярности», похоже, особенно занимают авторов «Нашего современника» — причем как раз тех, кто этой самой популярностью отнюдь не обладает.) Ничего подобного. В текст критической статьи под названием «Что тебе поют?» вместо всего этого попало изложение впечатлений автора от посещения могилы Высоцкого на Ваганьковском кладбище.
«— Ты когда там будешь, — попросил меня мой товарищ,— посмотри, пожалуйста, цела ли там одна ничем не знаменитая могила — она метрах в четырех от Высоцкого, да вот, кстати, погляди фотографию...
На фотографии в окружении множества людских ног был виден небольшой холмик с полуметровым деревянным столбиком, на котором была выведена скромная надпись: «Майор Н. Петров, умер в 1940 г.».
— Я фотографию делал год назад,— продолжал мой приятель.— Думается, что этой могилы уже не существует».
Автор статьи отправляется на кладбище и, естественно, обнаруживает: «Вокруг была истоптанная, ровная земля. Могилы майора Петрова не существовало». Конечно, читатель может задаться вопросом, чего это ради, анонимный «товарищ» автора статьи вдруг решил сфотографировать могилу безвестного майора Петрова и почему это он, не бывая на кладбище, уверенно предположил, что ее затоптали? Но на то, чтобы задаться этими вопросами, ему просто не дают времени и буквально обрушивают поток гневных тирад: «Я не могу себе представить, чтобы поклонники Блока, Твардовского, Заболоцкого или Пастернака могли позволить себе из любви к своему божеству равнодушно топтаться на чужих могилах». Вот, дескать, каких моральных уродов воспитал покойный своим песенным творчеством.
После публикации статьи в редакцию «Нашего современника», в «Литературную газету», в «Юность» пришло множество писем. Большинство читателей возмущались самой постановкой вопроса. Но были и письма, содержавшие информацию более существенную,— в них оспаривался сам факт существования могилы «майора Петрова». «Я, Анисимов Станислав Иванович, родился по адресу М Декабристская ул., д. 2/4, кв. 34, на территории Ваганьковского кладбища в 1935 г. Наш маленький деревянный домик стоял на месте захоронения В. С. Высоцкого. По одну сторону тянулся ряд деревянных сараев, по другую сторону была контора кладбища. Берусь утверждать, что захоронений, относящихся к 1940 году, в районе могилы В. С. Высоцкого в радиусе 5—7 метров не было. Жил я на Ваганьковском кладбище с 1935 по 1962 г.». Были в письмах и фотографии, сделанные в разные годы на том месте, где полагалось быть могиле «майора Петрова» — на них ее не было. Были в обширной почте «Нашего современника» и официальные отклики. Так, специализированный трест бытового обслуживания при исполкоме Моссовета сообщал: «...захоронения на 1 участке Ваганьковского кладбища, где в настоящее время находится могила Высоцкого, в 40-е годы не производились. Освоение этой площадки под захоронения началось в 60-е годы. Металлическая табличка с надписью «Майор Петров А. С. ок. 1940 г.» была установлена неизвестными лицами, у растущей рядом березы на свободном месте . Данная табличка была снята сразу после ее установления в 1982 г.»
Я далек от того, чтобы предположить, что «среди неизвестных лиц», установивших липовую табличку у могилы Высоцкого, был автор статьи,— возможно, злую шутку сыграл с ним тот «товарищ», что делал фотографии. Но события развивались дальше.
Спустя полгода после первой публикации в «Нашем современнике» появляется подборка читательских писем, пришедших в журнал в ответ на статью Куняева. Что же было в этой подборке? «С большим удовлетворением прочитал...» «В основном я согласен с позицией...» «С чувством удовлетворения прочел...» «С удовлетворением прочитала...» «Спешу поблагодарить журнал...» Ветеран войны и труда Н. С. Авдыкович пишет: «Стыдно и грустно. Конечно, такая оголтелая толпа могла затоптать могилу майора Петрова...» «Это социальная сила, она назойливо-нахальна»,— отмечает поэт Н. Савостин. Преподаватель Воронежского университета О. Разводова пишет: «Затоптанная могила майора Петрова рядом с могилой «идола» меня гнетет...» И так далее...
Если в первом случае мы еще могли предположить, что автор статьи и журнал введены в заблуждение, то во втором налицо сознательное введение читателей в заблуждение. Ибо работники журнала уже знали, что могилы майора Петрова рядом с могилой Высоцкого не существовало, а потому и затоптать ее никто «оголтелый» просто не мог.
У нас есть замечательные критики — я мог бы назвать десятки имен,— которые честно, добросовестно трудятся в нашей литературе, поддерживая все новое, передовое, талантливое, что в ней появляется, выявляя негативные тенденции, замедляющие, затормаживающие ее поступательное развитие, много делая для того, чтобы эти тенденции изжили себя. На их профессиональную работу мы можем равняться. Пример есть с кого брать. Стиль же, избранный некоторыми авторами журнала «Наш современник» и журналом в целом, напоминает, увы, рапповские времена. Понимаю всю относительность этой аналогии, но все же удержаться от нее не могу.
Кстати, в одном из недавних материалов «Нашего современника» рапповские критики поминались с явным осуждением: «Действительно, стремление не учиться, а учить других, восхваление только «своих» писателей и их произведений.., превращение полемики в дрязги и сплетни, критический тон, породивший понятие «напостовской дубинки», отсутствие трезвой оценки своей деятельности — все говорило о том, что рапповцы не только не усвоили партийного подхода к вопросам развития социалистической культуры, но откровенно этот подход игнорировали. Все говорило о несоответствии их интеллектуального, нравственного уровня размаху и задачам советского искусства». Увы, приходится относить эти слова и к ряду недавних критических публикаций «Нашего современника».
Нет, я не против острокритических статей и рецензий. Они нужны — иначе как же мы будем бороться с литературным браком, конъюнктурщиной, с идейными спекуляциями? Но я за объективность критериев и уважение к писателю, о котором критик берется судить. Об этом шла речь на XXVII съезде партии, к этому нас призывает сама реальность нашего времени. Для того чтобы щепки не летели даже тогда, когда рубят лес (неумеренное славословие и комплиментарность), от критика и от литературно-критического органа требуется одно, но весьма существенное качество: подлинно нравственное отношение к тому, что в литературе происходит, уважение к каждому, кто для нее, литературы, работает.

0 Начиная разбираться в различных поговорках и выражениях, приходит понимание, что в них сокрыт глубинный смысл, который незаметен на первый взгляд. Обычно самая суть скрывается в иносказательной форме. К сожалению, современная молодёжь весьма далека от того, чтобы начать искать второе дно в подобных высказываниях. Поэтому, мы создали данный ресурс, чтобы помочь молодым людям, понять значение самых различных перлов, доставшихся нам от предков. Добавьте этот сайт сайт к себе в закладки, чтобы всегда держать руку на пульсе истории. Сегодня мы коснёмся одной из самых распространённых пословиц в нашей стране, это Лес рубят, щепки летят , что значит вы можете узнать немного ниже.
Впрочем, перед тем, как вы продолжите, взгляните на ещё парочку наших статей по тематике крылатых фраз и фразеологизмов . Например, что означает, Ведь если звёзды зажигают, значит это кому-нибудь нужно ; как понять Что имеем не храним, а потерявши плачем ; смысл выражения Се ля ви ; что означает Сжигать мосты и т. п.
Итак, продолжим, Лес рубят, щепки летят, значение?

Лес рубят, щепки летят - означает, что в любом деле не обходится без ошибок, проблем и неприятностей.

Лес рубят щепки летят - это высказывание намекает, что следует мириться с какими-то жертвами, ошибочными действиями, побочными эффектами, которые неизбежны при выполнении любого сложного и ответственного дела.

Значение выражения Лес рубят щепки летят

Второе значение. Отлетающие от ствола дерева щепки и стружка является небольшой, но неприятной издержкой производства. Возможно у вас возникла мысль, что "Лес рубят, щепки летят " по смыслу идентичен народной поговорке "И не было бы счастья, да несчастье помогло ", что в корне не верно. Обсуждаемая в этой статье пословица подразумевает, что на пути к нужному вам результату, придётся претерпеть массу всяких незначительных и в то же время неприятных проблем. В то время, как второй фразеологизм , как бы подчёркивает, что неожиданно возникшая неприятность, может привести к благоприятному исходу. К сожалению, наши граждане, не особо разбираются в смысле этих выражений, зачастую путая их между собой.

Третье значение. В этом случае под щепками, подразумеваются люди, которые оказались в не то время, и в не том месте. Здесь под лесом обычно подразумевают народ, а под щепками невинных людей, которые ни за что не про что попали под молот правительства, решающего свои проблемы. В 1937 году было важно выкорчевать под корень всех троцкистских недобитков и других врагов народа, что и было оперативно выполнено. Однако под "замес " попали совершенно невиновные люди, и вот они то и являются щепками. Как вы понимаете, это были жертвы во благо процветания, а точнее выживания нашей страны. Когда вокруг нас выстраиваются военные базы, и миллионы людей в ЕС ставятся под ружьё, ждущие отмашки, чтобы начать убивать и резать мирных людей в СССР, то никто не станет смотреть на судьбу одного человека. Это совершенно не важно, если на кону стоит выживание целого народа, а точнее всех наций, которые зависят от русских, и кормятся за их счёт.
Да, и ещё, не путайте "Лес рубят щепки летят " с поговоркой "Чем дальше в лес, тем больше дров ". Смысл второй пословицы в том, что каждое дело в процессе выполнения претерпевает множество трансформаций, из-за чего появляются те самые различные неожиданности, и чем больше вы работаете над решением данной проблемы, тем больше возникают задержек и проволочек.

Прочтя эту статью, вы наконец выяснили, что значит Лес рубят щепки летят , и теперь сможете продемонстрировать свой интеллект, процитировав этот фразеологизм в кругу своих друзей или знакомых.

Лес рубят, щепки летят

Аналоги выражения «лес рубят, щепки летят»

• Паны дерутся, а у холопов чубы трещат
• Где дрова, там и щепа
• У хлеба не без крох
• Где хлеб, там и крошки
• Издержки производства

Английские аналоги пословицы: if you sell the cow you will sell her milk too — продавая корову, продаётся и её молоко;
you cannot make an omelet without breaking eggs - нельзя приготовить яичницу, не разбив яиц

« Мы все скоро будем жить на стройке. Нам показывали карту - половина нашего двора будет трассой. А сама «Таврида» пройдет по середине соседского дома», - говорит Ольга, жительница крымского поселка Совхозное, входящего в состав Укромновского сельского поселения.
В соседском доме много лет живет Алена. Этот дом построили еще ее родители. О том, что его решат снести чиновники, никто тогда и подумать не мог. Дом выглядит добротным, основательным. На него явно потрачено немало денег. Но вскоре все это будет снесено ради цели государственной важности.
«...Что и как будет с нами, непонятно. Около месяца назад провели собрание, сказали, что нас выселят, и все. Мы вот только в себя приходить начали, до этого как неживые были, словно сердце остановилось», - рассказывает Алена .

Употребление выражения в литературе

— «И наконец спокойно, решительно, с довольным сознанием рыцаря служебного долга, не останавливающегося ни перед чем, прошептал: ― Несомненно, что в щепках адмирал видел виноватых людей, по-видимому, не испытывая к ним ни снисхождения, ни жалости» (К. М. Станюкович «Товарищи»)
— «Парень-то он хороший, но не особенно разбирается в политической обстановке. Да ведь … Сейчас он эвакуирует в глубь России мужское население станиц…» (М. А. Шолохов «Тихий Дон»)
— «Число его стычек с людьми возрастало, а он не придавал этому значения. », ― повторял он. Он затеял рубить большое дерево, и щепки полетели при первых ударах топора» (Г. Е. Николаева. «Битва в пути»)
— «О четырнадцатилетнем Антонове, которого разорвала бомба Рысакова, Желябов и Перовская не думали, или это для них препятствием не было: (М. А. Алданов «Истоки»)
— «Мы объясняли это неизбежными издержками революции: ; народ малограмотен, дик и малокультурен; эксцессов избежать очень трудно» (Б. Г. Бажанов «Воспоминания бывшего секретаря Сталина»)

Каждая пословица и поговорка содержит в себе глубокий смысл. Не всегда они говорят о чём-то прямо. Их суть, как правило, раскрывается в иносказательной форме. В данной статье речь пойдет о пословице «Лес рубят - щепки летят». Значение этого высказывания не в том, что при рубке леса, как побочное явление, образуются щепки.

Смысл данной фразы намного более глубокий и мудрый. О нём мы и поговорим в нашей статье.

Значение схожей пословицы в книге Даля

Значение пословицы «Лес рубят - щепки летят»

Существует такое мнение, что смысл пословицы «Лес рубят - щепки летят» очень нравился И. В. Сталину.
Якобы он частенько использовал данное выражение в тех случаях, когда речь шла о решении важных государственных задач, например о построении социализма в стране. По его мнению, морально-этические соображения были неуместны в этом великом деле. Можно было и пожертвовать чем-то или кем-то во имя достижения столь архиважной цели. Однако достоверных источников, которые бы свидетельствовали о том, что И. В. Сталин произносил конкретно данную пословицу, нет.

А вот Ленин действительно имел в виду это выражение, когда публично высказывался на тему буржуазного общества. Фраза про рубку старого леса и каждой новой щепки явно свидетельствует о том, что Владимир Ильич был знаком с данной пословицей, вкладывал в свою речь смысл, который заключен в этом мудром высказывании. В те времена действительно шла великая «рубка леса». Те «щепки», которые летели при этом, и все события тех переломных дней вошли в историю народа, которую невозможно стереть и забыть.

Схожие по смыслу пословицы и поговорки

Смысл пословицы - лес рубят - щепки летят?

У этой пословицы есть свой простой смысл. Когда лес рубят, есть потери - летят щепки. Так и в любом деле могут быть потери, чем-то приходится жертвовать.

Например, чтобы получить хорошее образование и достойную работу, нужно потратить много времени и сил на получение знаний.

Пословица: лес рубят - щепки летят означает то, что в любом деле всегда были, есть и будут потери, затраты, всегда приходиться чем-то жертвовать. Даже, когда зуб идешь удалять, приходиться делать укол, а он больной+многие плохо переносят анестезию.

Смысл данной пословицы в том что когда начинают большое дело, то добиваются его несмотря неначто. При этом списывая любые потери. Так как главное цель а все другое ерунда. Прикрываясь этой пословицей в царской Руси. Было загублено много люда.Так как мужика не во что не ставили. Да и сейчас не многое изменилось и на кукою нибудь не справедливость часто слышишь quot;рубим лес....quot;

Я так понимаю это выражение - начав любое серьезное дело человек должен быть готовым к неизбежным побочным эффектам. Вроде бы ничего страшного нет в этой пословице если воспринимать ее буквально, действительно при рубке леса от щепок не куда не денешься. Но в зависимости от реальной ситуации эта пословица может приобрести как безобидный смысл, так и очень зловещий. Действительно, не только Сталин, но и многие другие представители красного террора любили повторять эту поговорку, подразумевая, что в деле строительства коммунизма человеческие жертвы не только неизбежны, но и даже необходимы. Так безобидная пословица стала символом избавления от quot;чуждогоquot; элемента в любом процессе. Ну а я часто вспоминаю это выражение делая дома уборку. Почему-то этот процесс у меня всегда заканчивается разбитым стаканом или чашкой.

Мне думается, что смысл этой пословицы в том, что когда делаешь большое дело,нужное и главное в этот момент, то возникают некоторые, а порой и многие побочные эффекты. От которых никуда не деться. Лес рубят, щепки летят, могут попасть в глаза, в волосы, несколько мешают и затрудняют работу. Но если обращать на это внимание, то не нарубишь леса, не нарубишь дров, не истопишь избу. Словом не сделаешь того главного, ради которого можно потерпеть и смириться с некоторыми побочными и неизбежными эффектами.

Эта пословица возникла еще несколько веков назад, а некоторые люди до сих пор не знают этой простой истинны. Дело в том, что каждое дело не бывает без потерь. Будь то рубка леса или открытие магазина. Каждый труд, каждое дело имеет свои затраты, отрицательные стороны и к этому надо быть готовым во всех начинаниях.

Лес рубят, а щепки летят.

Сдается мне, что пословица о людях, о человеческих жертвах, потому что лес сравним с человеком, лес живой как и человек, деревья образуют лес, а человек народы. Так вот от вырубки леса летят щепки, а от уничтожения народа разбрызгивается кровь человека.

Давят, уничтожают, отмахиваются, утирают пот со лба и продолжают, продолжают и продолжают, потому что надо, потому что есть дело, потому что без жертв не обходится ни одно начинание.

Эта пословица встречается в романе quot;Война и мирquot;, есть у Пикуля, есть еще у многих других авторов. И вроде бы Сталин употребил эту пословицу во времена репрессий.

Относительно к современной жизни, скажу так: в любом большом деле есть место допустимым потерям. Таким образом, приступая к реализации крупного проекта, надо быть готовым, что мелкие неурядицы будут на вашем пути,но как щепки отлетят в сторону от quot;заготовленного лесаquot;.Цена потерь ничтожна против стоимости вопроса. Такова русская философия.))

Объяснить эту пословицу не сложно. Когда делается великое и большое - кто-то обязательно страдает, так как за его счет. Например, война - это преследование целей одного/группы людей. А делается она руками миллионов. Вот такая подоплека у пословицы.

Смысл этой пословицы в том, чтобы идти к конечной цели не смотря ни на что. Как говорится в простонародье по головам. Ни смотря ни на какие трудности, ни на потери ни на усталость в том числе и не смотря на жалость. Списывая все это на естественные потери, которых не избежать.